В ситуации выбора находятся все
- 30.11.2007, 8:29
Состоявшаяся 21 ноября встреча лидеров белорусских рок-групп «Нейро Дюбель», «Крама», N.R.M. и «Палац» с руководителем главного идеологического управления администрации президента РБ Олегом Пролесковским спровоцировала в обществе бурную дискуссию. Мы надеемся, что данный материал закроет эту тему на нашем сайте.
О перспективах конструктивного рок-диалога между музыкантами и властью корреспондент «БелГазеты» беседовала с лидером группы «Крама» Игорем ВОРОШКЕВИЧЕМ и журналисткой Ириной ХАЛИП.
- Почему вы решили встретиться с главным идеологом президентской администрации?
- Инициатива исходила от самого Пролесковского. Поначалу мне позвонил Анатолий Вечер, затем связывались и другие люди, сообщившие, что с нами хотят переговорить. У меня спросили, согласен ли я на эту встречу, и я ответил: почему бы и нет? На встречу отправились я, Куллинкович («Нейро Дюбель»), Хоменко («Палац»), Вольский и Пит Павлов (N.R.M.). Изначально должен был еще присутствовать Леша Шедько (группа «Сестра». -Н.П.), но он то ли отказался, то ли был в это время в Москве.
- К чему вы пришли в ходе переговоров?
- Был просто разговор о положении вещей. Никто ничего не требовал и не обещал. Единственное обещание Пролесковского - дать зеленый свет для концертной деятельности. Он считает, что нынешняя ситуация ненормальна. Хитрит Пролесковский или нет - покажет время. Нам было рекомендовано не выступать на оппозиционных мероприятиях, но, подчеркиваю, никто из нас этого обещания не давал.
- Вам предложили дать концерт «Рок за Беларусь»?
- Мне трудно это комментировать, т.к. такой фразы я не помню. Прозвучал лозунг «За Беларусь!». Существует реальное государство и госсимволика. Если кто-то любит именно эту символику, ради бога, мы же любим бел-чырвона-белы флаг и «Пагоню». Никто от этого не отрекался и не отречется. Никто никого не собирается ставить силой под те знамена, под которыми он стоять не хочет. Каждый остается при своем: мы просто попытались наладить диалог и научиться сосуществовать.
Мы не политики - мы музыканты. Разумеется, мы связаны с политикой, но в первую очередь занимаемся музыкой и являемся творческими людьми. Нам нужны концерты, нам необходимо как-то существовать, а не сидеть взаперти. Что, мне сидеть одному дома, этаким символом за семью замками? Это смешно. Масса моих друзей, далеких от политики, не говорят по-белорусски, любят эту музыку, любят Беларусь, сочувствуют нам и пребывают в недоумении: а почему вас запрещают? Я им с трудом могу что-то объяснить.
- Вместо концерта «Рок за Беларусь» вы предложили другой вариант названия - «Рок для Беларуси». Противники компромисса не видят принципиальной разницы…
- Речь шла о том, чтобы у этого фестиваля не было никакой политической окраски. Здесь все запрещено, нам приходится ехать на Украину, там предоставляется площадка, на таможне людей мучают по восемь часов, фанов заворачивают назад, мы приезжаем - и получается концерт-митинг. Почему не сделать обычный фестиваль для молодежи, причем не один, а много, без всяких «За Беларусь!» и «Жыве Беларусь!»? Просто рок-фестиваль? Пусть на нем поют и по-русски, и по-английски, на каком угодно языке, пусть хоть что-то происходит в этой стране помимо «Славянского базара», из которого российские звезды выкачивают астрономические суммы.
- Высказывалось мнение, что вы напрасно отказались от формулировки «Рок за Беларусь»: рокеры на подобном мероприятии стали бы катализатором протестных настроений…
- Мы же не кантарии, которые должны на рейхстаг водрузить бел-чырвона-белы стяг! Есть реальность, и люди принимают то, что есть. Я это вижу, и мне многое не нравится, но кроме политики есть эта земля, лес, озера, природа, экология, глобализм - можно думать о чем-то другом.
- Некоторые представители ортодоксальной оппозиции полагают, что встреча могла иметь место, но вам следовало вести себя по-другому, в частности выдвинуть требование освобождения политзаключенных…
- Я их понимаю, но мы шли не для этого - мы шли познакомиться и поговорить.
- Возможно ли в Беларуси абсолютно аполитичное выступление рокера под чистым небом?
- Надеюсь, возможно. Безусловно, в этом была какая-то игра, ведь это политика. Но диалог лучше, чем молчание. Получился всплеск в болоте: лягушка прыгает с кувшинки, и все думают, что выпрыгнул огромный карась. Похоже, здесь вообще ничего не происходит, раз этот поход вызвал такую бурю.
Мне абсолютно неинтересно, что кто-то пишет в Интернете, и если кто-то поломает мой диск - ломайте, ради бога! Это означает, что вы любите меня не за мою музыку, а попросту считаете меня политической фигурой, идолом. Я не хочу быть идолом, я живой человек, у меня есть своя позиция, и я ее придерживаюсь. Я никого не предал и не предам. Но это не означает, что я не имею права с кем-то поговорить. Мои настоящие поклонники пропустят все это мимо ушей и сделают правильные выводы.
- Ваши оппоненты утверждают, что альбомы рокеров выходили, песни в радиоэфирах звучали, зарубежные гастроли организовывались регулярно. И при таком радужном положении вещей вы отправились в администрацию президента…
- Последний альбом «Крамы» вышел в 2001г. Никаких зарубежных гастролей нет. Работы тоже нет. Нет вообще ничего. Ничего радужного в этой ситуации я не вижу. Последний концерт был в «Фортуне», а перед этим, по-моему, в «Граффити» весной. Мы не можем поехать по Беларуси. Мы все-таки виртуальные звезды, которые где-то там выступают: нас не зовут ни в Польшу, ни в Америку. И на встречу с Миком Джагером ездил Халезин (руководитель «Свободного театра. - Н.П.), хотя мог бы пригласить, например, меня. Я очень люблю Rolling Stones, эта группа повлияла на меня как на композитора. Но он поехал туда один, гордый и одинокий собеседник Джагера. Он нам передал привет. Спасибо, хотя мог бы просто сказать: «Ворошкевич, поехали!», и я поехал бы за свой счет. Тут тоже какая-то игра.
Я как-то сказал знакомому политику: если мы здесь запрещены, почему бы вам не помочь нам сделать тур по Европе? Он ответил: «Вы со своей музыкой на хрен не нужны на Западе». Я удивился: как это, зачем в таком случае мы вообще играем и пишем песни? Не менее трудно попросить помощи в записи альбома. Нам помогли - и этот политик, и многие другие люди, - и альбом вышел. Но это была довольно сложная процедура.
Получается, мы оказываемся в роли просящих, и наши заслуги никто ни во что не ставит. Никто не позвонит и не скажет: ребята, как вы там вообще существуете? Может, у вас и есть-то нечего? Я, конечно, утрирую…
- Журналистка Ирина Халип считает, что «идти на поклон к власти можно только в том случае, если твой ребенок голоден и тебе не на что купить ему хлеба…»
- Никто ни на какой поклон не ходил! Мы пришли как обычные граждане, которые живут на этой земле и любят ее. Мы что, просили денег или ползали на коленях перед Пролесковским? Смешно и неприятно.
- Как имидж рокера, которому традиционно по барабану деньги и власть, увязывается с диалогом с властью?
- Нам не по барабану все это. Деньги нужны для существования: мой сын поступил в консерваторию, мама пенсионерка. Для того чтобы снимать квартиру в Минске, надо $250, а где их взять без концертной деятельности? На тракторный завод пойти? Получать там $300 и $250 отдавать за квартиру, а на полтинник жить? «Шкарлупкi» от картошки есть?
- Как вам версия, будто вас использовали, чтобы дискредитировать идею протестного и нонконформистского белорусского рока, и вы получите абсолютный минимум из обещанного?
- Мы пока ничего не получили. А в самой рок-музыке кроме протеста есть песни о любви, философские песни, не имеющие отношения к политике и даже к Беларуси. Зачем себя загонять в какие-то рамки? Мы не можем бегать с флагом всю жизнь и не собирались этого делать. Мы имеем право на творчество. Тематика песен не будет меняться от посещения кабинета Пролесковского, она может меняться от возраста человека. В 47 лет я не буду петь о том, о чем пел в 30. Может, я хочу целый альбом посвятить любви, о которой раньше вообще не пел. Я не хочу вечно кричать: «Кроэ, смерць, здрада!» Об этом мы уже пели неоднократно. В последнем альбоме четыре песни о любви, такого никогда не было.
СПРАВКА «БелГазеты» . Игорь Ворошкевич родился в 1960г. Лидер группы «Крама», созданной в 1992г. На счету группы пять студийных альбомов, последний из которых, «Хавайся ў бульбу», вышел в конце 2001г. В 2007г. выпущен сборник лучших песен «Будзь разам з намi - The Best».
- Вы назвали рокеров «ходоками к Пролесковскому», которые «пошли за жратвой, а получили шиш с маслом». Почему так резко? Может, это признак либерализации и диалога?
- Ни в коем случае! Власти отказывались идти на диалог с оппозицией и встречаться с организаторами «Евромарша», и на самом деле приглашение музыкантов в администрацию носило исключительно провокационный характер. Им сказали: ребята, все у вас будет, но вы должны прекратить выступать на митингах оппозиции. Те ответили: хорошо, мы не будем, а что взамен? Им в ответ: взамен все - эфиры, концерты! Но только не сразу. Это смешно. Пролесковский ссылался на то, что чиновники - такой народ, до них медленно доходит, придется еще какое-то время побыть в подполье. Это очевидная провокация.
Я очень люблю их песни, у меня есть их диски. Если мой шестимесячный сын плачет, я ему ставлю «Краму» или «Нейро Дюбель», и он сразу успокаивается и слушает. Мне ужасно обидно, что они повелись на эту дешевку. В принципе, на эту встречу можно было идти, но при этом выжать из нее максимум.
- А как рокеры должны были вести себя в кабинете Пролесковского?
- Они должны были подготовиться. Могли бы выдвинуть некие политические требования, в частности потребовать освобождения политзаключенных. У них тысячи поклонников, и они имеют право говорить от имени этих людей. Я не признаю высказываний вроде «Мы не хотим выступать ни под какими флагами, мы хотим выступать под чистым небом». В Люксембурге будете выступать под чистым небом, но в тоталитарной стране такое невозможно.
- Разве музыкант не должен быть вне политики?
- В тоталитарной стране человек искусства не может быть вне политики: при тоталитаризме искусство становится инструментом власти и средством пропаганды. «Свободный театр» не пошел к Пролесковскому просить помещения с обещаниями не критиковать власть. Выдающийся режиссер Валерий Мазынский за свои политические убеждения лишился любимой сцены и работал где-то курьером или почтальоном. Он не идет к Пролесковскому и не просит вернуть ему театр, хотя, если бы пошел, возможно, тоже чего-нибудь выторговал бы.
Я ненавижу тоталитаризм за то, что он всех нас ставит перед выбором и не у всех хватает сил его сделать. Музыканты пытаются остаться на перепутье, зависнуть в воздухе: монетка падает орлом или решкой, но в воздухе не зависает. А они пытаются зависнуть в воздухе. Такого не бывает.
- Зачем вы навесили на музыкантов ярлык «красно-зеленые зайчики»?
- Мой глубокоуважаемый и любимый приятель Александр Куллинкович говорит: «Я к Милинкевичу летом обращался, он не помог, и поэтому я больше не буду». Ребята, это смешно! Тогда надо признать, что действительно ходили за жратвой! Возможно, это жесткое утверждение, но я не могу себе представить ни Джима Моррисона, ни Джона Леннона, ни Мика Джагера пришедшими к президенту США или к премьер-министру Великобритании и обещающими: я не буду критиковать власть, я буду выступать в качестве придворного музыканта королевы. Да, сравнение не совсем корректно: они и так выступают, но в демократических странах. Во время войны во Вьетнаме рок-музыканты занимали очень жесткую позицию, и никто не лишал их за это концертных площадок. Рок-музыка - символ нонконформизма.
Никита Михалков может быть в дружбе с властью, и многие говорят: Михалкову для съемок фильмов нужны миллионы долларов, зато он снимает хорошие фильмы и потому пусть лижет Путину все части тела. Если даже принять эту порочную логику, рок-музыканту не нужны миллионы долларов. Особенно если учесть, что наши рок-музыканты не голодали. Я знаю людей, которые финансировали выпуск их альбомов, помогали организовывать их зарубежные концерты. На поклон к власти можно пойти только в одном случае: если твой ребенок голоден и у тебя нет другой возможности купить ему хлеба.
После всего этого полный зал они уже не соберут: из-за того, что музыканты пошли на поклон к Пролесковскому, многие их поклонники не придут на их концерт. Летом я ходила на концерт «Нейро Дюбеля» в Минске. Да, он был в небольшом помещении клуба, но это был отличный концерт, его никто не запрещал. Буквально несколько дней назад я ехала из аэропорта, включила в машине радио и услышала Вольского, Ворошкевича, Войтюшкевича, минут 20 играл белорусский рок.
- Музыканты отказались от концерта «Рок за Беларусь», остались верны бел-чырвона-беламу флагу… Может, все-таки они не продались?
- Да, они предложили «Рок для Беларуси» - пожалуйста, это мы можем. Представляете, завтра нас с вами вызовет Пролесковский и скажет: «Девушки! Напишите, пожалуйста, статью «Журналисты за Лукашенко». А мы с вами скажем: «Нет! Мы такой статьи писать не будем, мы принципиальные, а вот «Журналисты для Лукашенко» - пожалуйста».
- Когда Мик Джаггер прокричал «Жыве Беларусь!» на фоне бело-красно-белого флага, не заслужил ли он прозвища «бело-красно-белый зайчик»?
- Мику Джагеру оппозиция не обещала ни телеэфиров на белорусском ТВ, после того как придет к власти, ни концертных залов Дворца Республики. На Западе у рок-музыкантов существует давняя традиция благотворительности и защиты прав человека. К ним прислушиваются не потому, что они музыканты, а потому, что такова их гражданская позиция. В прошлом году я разговаривала с Томом Стоппардом, и он пожаловался, что в Великобритании к людям искусства не прислушиваются: «Я могу написать письмо премьер-министру, и он его прочитает, оно не затеряется у секретарей, но не более того». Я спросила, а как же Ванесса Редгрейв, к которой прислушиваются? Он сказал, что ее слушают и уважают не потому, что она знаменитая актриса, а потому, что она с 16 лет занимается правами человека.
- В 2005г. ряд культовых русских рокеров встретились с замглавы администрации президента России Сурковым. Для России это нормальная практика…
- Не припомню, чтобы в России запрещали концерты Шнурова или Гребенщикова или чтобы их не было в телеэфире. Безусловно, развлекательное вещание гонится прежде всего за рейтингами, и, если бы рейтинги обеспечивала не «Фабрика звезд», а рок-концерты, Гребенщиков, Шнуров, Бутусов и Шевчук крутились бы в каждом воскресном телеэфире вместо «Фабрики звезд».
- Сурков пишет тексты для «Агаты Кристи». Если бы Пролесковский написал что-нибудь для рокеров, это тоже подверглось бы критике?
- Может, он уже написал, просто мы об этом не знаем? Заметьте, российский хит «Хочу такого, как Путин», у нас - «Слухай батьку» или «Товарищ президент». Может, Пролесковский завидует лаврам Суркова и тоже хочет быть автором стихов, например «Нейро Дюбеля» или N.R.M. Кто знает - посмотрим…
- Пролесковский признал существование «черных списков» музыкантов и вроде пообещал их отменить…
- Меня интересует, как он их будет отменять. В прямом эфире или в записи? Может, произведет персональный обзвон каждого чиновника? И не только в Минске, но и на периферии? Там ведь тоже живут поклонники белорусского рока, которые захотят пойти на концерт. Чтобы концерт состоялся, нужно всех обзвонить. Боюсь, что через несколько дней после этого г-н Лукашенко уволит г-на Пролесковского, т.к. тот будет не в состоянии заниматься чем-нибудь, кроме телефонных переговоров.
- Вы завершили свою статью словами «Со вчерашнего дня рок-н-ролл мертв. А мы - еще нет». Не рано ли хоронить?
- Увы. Но побывавшие у Пролесковского - еще не весь белорусский рок-н-ролл. Очень надеюсь, что остальные рокеры к Пролесковскому не пойдут. Заголовок «Рок-н-ролл мертв» - это обобщение и цитата из известной песни.
- Вы считаете, это последняя такого рода встреча?
- Я уверена. Посмотрите, сейчас рок-музыканты поняли, что именно они сделали, и изо всех сил пытаются объяснить, что ничего плохого не имели в виду. Даже если сейчас им позвонит Пролесковский и пригласит их снова, они будут бежать от него, как черт от ладана!
СПРАВКА «БелГазеты» . Ирина Халип родилась в 1967г. в Минске. Была главным редактором газеты «Имя», заместителем главного редактора «БДГ». Ныне - корреспондент «Новой газеты» в Минске. В 2005г. британским журналом Time удостоена звания Героя Европы в номинации «Храброе сердце».