Неудобные вопросы

• 10.09.2010, 10:32

Николай Халезин анализирует странные обстоятельства смерти Олега Бебенина и задается множеством вопросов.

Каждое новое действие сотрудников правоохранительных структур в расследовании гибели белорусского журналиста Олега Бебенина порождает новые вопросы, которые повисают в воздухе, оставаясь без ответов.

В десятках публикаций, вышедших после смерти Олега, задается классический для криминалистики вопрос – «кому выгодна эта смерть?». Но не всегда ответ на подобный вопрос лежит на поверхности расследуемого дела – подчас, чтобы дойти до него, нужно завершить расследование. И чем тщательнее и точнее специалисты проходят весь путь следствия, тем больше вероятность нахождения ответа на главный вопрос – «что же произошло на самом деле?».

Беда в том, что нынешняя белорусская криминалистика находится в статусе «обслуживающего персонала» властных структур, и беларусы давно уже не ждут от этих служб объективного и прозрачного расследования дел. Особенно, если это касается убийств политических деятелей и журналистов. Напомню, что дела о смерти Геннадия Карпенко, Виктора Гончара, Анатолия Красовского, Юрия Захаренко, Дмитрия Завадского, Вероники Черкасовой, Яны Поляковой так и не были раскрыты.

На объективное расследование дела о смерти Олега Бебенина тоже мало кто рассчитывает, но мы обязаны на этом этапе задать те вопросы, которые возникли у родных, коллег и друзей Олега на первой стадии расследования. Тут следует отбросить политические эмоции, и попытаться сформулировать вопросы максимально корректно и максимально точно. Только в этом случае они будут полезны для тех, кто хочет найти правду в деле о гибели Олега Бебенина.

Итак.

В поисках брата Александр Бебенин приехал на дачу 3-го сентября вечером, и вошел в дом. Увидев Олега, висящего в петле, он выбежал из дома, набрал номер телефона своей жены, и сказав «Олег повесился», положил трубку. Отдышавшись, Александр снова вошел в дом, осмотрелся, вышел, и снова набрал номер телефона супруги. На этот раз он сказал: «Олег не повесился – его повесили».

Почему человек, осмотрев место происшествия беглым взглядом, приходит к выводу, что жертва была насильственно повешена?

Этот, казалось бы, эмоционально окрашенный вопрос имеет под собой очень конкретное наполнение: сама по себе картина ухода человека из жизни выглядела как плохо организованная инсценировка: стерильная чистота, две демонстративно выставленных пустых бутылки из-под «Белорусского бальзама», рюмка, висящее тело. Когда человек добровольно уходит из жизни, самим своим уходом он пытается либо у кого-то попросить прощения, либо кого-то заставить извиниться. И поэтому в абсолютном большинстве случаев суицида присутствует записка, объясняющая поведение самоубийцы. Но в комнате предсмертной записки не оказалось.

Почему педантичный, справедливый до маниакальности, человек, при этом являющийся журналистом по профессии, уходит из жизни, не оставив никаких пояснений своего ухода?

Сама по себе картина висящего в петле Олега была настолько странной, что не оставила у Александра сомнений в насильственной природе смерти. Во-первых, он не висел в петле, а практически стоял, опираясь полусогнутыми ногами на пол. Для того, чтобы оказаться висящим, нужно было укоротить веревку как минимум сантиметров на тридцать. Во-вторых, у его ног лежала табуретка с одной подвернутой ножкой. Лежала, не отлетев на какое-то расстояние, а прямо у ног, обращенная к висящему плоскостью сиденья.

Какой смысл был в табуретке для человека, который повесился, стоя на полу?

Можно предположить, что он использовал табуретку, чтобы завязать петлю на лестнице, но сделать это было куда как проще, поднявшись по ней наверх. И тут еще одна странность. Вся лестница плотно уложена разными дачными вещами: проигрывателем, колонками, постельными принадлежностями. Они не потревожены, и лежат так, как лежали всегда. Получается, что вместо того, чтобы сдвинуть вещи в сторону, сделать несколько шагов по ступеням, привязать веревку, опустить ее вниз, спустится, встать на табурет и покончить собой, Олег поступает иначе. Он становится на табурет, выбивает доску, для того, чтобы можно было закрепить веревку, вяжет сложнейший узел (при этом у табурета подворачивается одна из ножек), и еще «контрит» веревку на одной из балок. Потом подходит к петле, и совершает самоубийство, стоя на полу.

А может быть, все-таки, кто-то отодвинул вещи с лестницы, привязал веревку, а потом вернул вещи на место?

Один из присутствующих на месте события милиционеров высказал версию, что Олег прыгнул с табуретки. Но в этом случае было бы зафиксировано нарушение в верхней доле позвоночного столба, вызванное прыжком и немалым весом жертвы – около 110 килограммов.

Петля – это еще одна странность. Судя по тому, что приехавшие эксперты разрезали ее на шее Олега, она не была «скользящей», какую используют в подобных случаях. А значит, Олег должен был завязать ее у себя на шее самостоятельно. И все это он должен был проделать, если верить двум пустым бутылкам от «Белорусского бальзама», в состоянии глубокого опьянения.

Я мало встречал в жизни таких специалистов в оценке алкогольных напитков, как Олег. Педантичный гурман, он мог запросто прочесть неофиту часовую лекцию о природе и особенностях производства виски в разных регионах Британии и Америки. Предположение, что он выпил литр «Белорусского бальзама» маленьким стаканчиком не выдерживает критики – подобный напиток он бы не стал пить даже в случае, если бы его заставляли. При этом, на даче не оказалось ни грамма еды.

Может ли человек, ограниченно употребляющий лишь качественный алкоголь, выпить рюмкой литр «Белорусского бальзама» без закуски?

Веревка оставляет вопросы не только касающиеся технического аспекта, но и эмоционального. Она выдернута из детского гамака, на котором катался на даче любимый сын Олега. При этом, видно, что кто-то искал веревку в спешке, переворачивая вещи в шкафу. Друг Олега Федор Павлюченко, присутствующий на месте тагедии, пишет: «В проходной комнате, где висело тело, стоит шкаф, дверцы одной из верних полок были приоткрыты и там лежали в беспорядке шторы, тряпки, удлинитель. Ощущение, что на полке что-то торопливо искали. В примыкающей комнатке лежал гамак, канат от которого использовали».

Почему, на стерильно прибранной даче, вещи перевернуты только в прикрытом шкафу, откуда был взят гамак, при том, что самому Олегу его искать не нужно было – он прекрасно знал, где тот лежит?

И еще вопрос.

Мог ли любящий отец использовать для самоубийства шпагат, взятый из гамака своего безгранично любимого сына?

Как известно, при асфиксии сфинктр человека расслабляется, и происходит опорожнение кишечника и мочевого пузыря. Еды на даче не оказалось, но эксперты остатки еды в желудке и кишечнике Олега обнаружили, а, следовательно, опорожнение произойти должно было. Но приехавшие на дачу сестра жены с подругой и брат никакого запаха не почувствовали. Опорожнение же произошло значительно позже, когда эксперты уже сняли тело.

Почему не произошло опорожнения кишечника и мочевого пузыря во время наступления смерти?

Коллизия, возникшая с определением времени смерти, не вызывает ничего, кроме недоумения. Приехавшие на место сотрудники милиции, снявшие тело, говорили присутствующим там родным и друзьям: «он умер несколько часов назад – тело теплое под мышками и пока без признаков трупного окоченения». Они предлагали присутствующим потрогать тело и убедиться. Происходило это между 18 и 19 часами 3 сентября. Специалист же, проводивший экспертизу, констатировал наступление смерти 2 сентября. То есть, разбежка в определении времени смерти составила по меньшей мере около 15 часов. Отсюда вытекает следующий вопрос.

Может ли расходится мнение специалистов в определении даты смерти на 15 часов, при том, что максимальная погрешность в криминалистике – 1-2 часа?

К слову, первичное окоченение происходит спустя два-три часа, следующая фаза наступает спустя 6-7 часов. Если верить экспертизе, к моменту приезда милиции должна была быть фаза, при которой им вряд ли удалось бы даже согнуть руки жертвы.

Когда Дмитрий Бондаренко с Александром Бебениным ехали, чтобы забрать данные экспертизы, состоялся разговор Александра с заместителем прокурора Дзержинского района. Тот сказал, что экспертиза еще не готова. И, на самом деле, Александру с Дмитрием пришлось около двух часов ждать документа у здания, где работали эксперты. Но к этому времени прошло уже несколько часов, как Министерство внутренних дел обнародовало информацию о самоубийстве Олега Бебенина.

Почему представители Министерства внутренних дел столь поспешно заявили о самоубийстве Бебенина, даже не дождавшись решения экспертизы?

Позже прокурор Дзержинского района Ковригин заявил, что «экспертиза подтвердила версию о самоубийстве», при этом добавив что «кроме странгуляционной борозды на шее Бебенина других повреждений тела экспертиза не обнаружила». Но присутствующие там родные и друзья видели неестественно вывернутую на 90 градусов ступню Олега, ссадину на руке, продольные царапины на груди и темное пятно в области печени.

Почему эти нюансы не были отражены в результатах экспертизы?

Говорить о том, что ссадину на руке он получил, когда выбивал доску в лестничном пролете, не приходится, поскольку присутствующие отчетливо видели на руке черные следы, напоминающие по виду сажу. Олег камин не топил – об этом говорило и мизерное количество золы в нем, и показания соседки, которая говорила о том, что дым из трубы не шел ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня.

При этом, температура в доме едва ли превышала 10 градусов. Если бы человек решил напиться и уйти из жизни, логичнее было бы не бороться с холодом, а протопить камин. Учитывая тот факт, что за спиной у Олега огромный опыт туризма, и разжечь огонь в камине было для него является делом одной минуты, становится непонятным и этот алгоритм поведения.

Почему Олег не топит камин, при этом находясь долгое время в холодном помещении, и, в итоге, кончает жизнь в наглухо застегнутой куртке?

Накануне днем, около 16 часов 2 сентября, Олег позвонил теще и попросил ее забрать сына, а он заедет позже и заберет его домой. На этот же вечер была запланирована встреча Олега с друзьями, поход в кино, на следующий – просмотр футбольного матча Франция – Беларусь. Но вместо этого, по версии следователей, Олег срочно едет на дачу и кончает жизнь самоубийством. Причем, в какой-то момент он прекращает поднимать трубку, и отвечает на звонки лишь эсэмэсками. Особенно странным выглядит то, что после одного из звонков он сбрасывает его, и отвечает смс-сообщением «еду за рулем, не могу ответить». Странно, потому что у Олега был не обычный телефон, а iPhone с виртуальной клавиатурой, набрать на которой смс, при этом управляя автомобилем, невозможно.

Почему вечером 2 сентября Бебенин не поднимает трубку телефона, а общается со всеми посредством смс-сообщений? Можно ли допустить, что в это время его телефонную трубку контролировал уже кто-то другой?

Идти в кино Олег должен был со своим другом Федором Павлюченко. Федор попросил Олега одолжить ему 400 долларов. Олег ответил ему, что захватит деньги с собой. Когда следователи осматривали тело, они обнаружили у Олега в журналистском удостоверении эти 400 долларов. Этот факт снова приводит к вопросу.

Если верить в версию следствия о самоубийстве, то что же заставило Олега столь экстренно, отбросив все только что намеченные планы, покончить собой?

В то же самое время, когда Олег, по версии следствия, находился на даче, в соседнем доме находилась его соседка. На первый вопрос Александра о том, видела ли она Олега, она ответила, что видела, как вечером на даче горел свет. Второй раз она увидела свет в окне, когда вышла покурить около 3-х часов ночи. Также она сказала, что его машина отъезжала около 8 часов утра от дачи. После приезда сотрудников милиции она несколько раз меняла показания, в итоге прийдя к тому, что она вообще ничего не видела.

Почему непосредственный свидетель трижды меняет свои показания в течение суток?

Олег маниакально любил своего младшего сына. В последнее время они были практически неразлучны. Он был для Олега самым главным в его жизни.

Можно ли предположить, что отец, безгранично любящий своего сына, решит уйти из жизни без объяснений причин?

Понимаю, что этот вопрос скорее относится к эмоциональному ряду, нежели рациональному. Как и следующий.

Какая причина могла заставить пойти на подобный шаг психологически устойчивого человека, учитывая абсолютно нормальную ситуацию в семье, с коллегами и друзьями?

Но люди, знающие Олега, его психотип, никогда не допустят подобной мысли. Как не допустят и мысли о том, что вообще Олег Бебенин мог бы решиться на самоубийство. Позитивный, логичный, спокойный, уравновешенный человек, который мог найти выход из неразрешимой ситуации. При этом, человек редкой отваги, способный броситься в гущу драки, чтобы вытащить из толпы и спасти от побоев незнакомую ему девушку. К тому же, быстро отходчивый и переходящий от констатации проблемы к поиску модели ее решения.

Бебенин был не просто журналистом. На протяжении последних полутора десятков лет занимался общественной и политической деятельностью, поначалу участвуя в организации журналистских акций корпоративной солидарности, а позже и в организации крупных политических акций. Не всегда его работа была на виду, но о ней прекрасно знали представители силовых структур. Как знали и о том, что Бебенин решил войти в предвыборный штаб кандидата в президенты Андрея Санникова, являясь там одной из ключевых фигур.

Именно Олег стоял у истоков создания самого влиятельного белорусского общественно-политического интернет-ресурса www.charter97.org, который подвергается невероятному прессингу в течение последних лет. Даже в дни похорон на адрес электронной почты Хартии шли угрозы журналистам.

Могла ли общественно-политическая и журналистская деятельность стать причиной смерти Олега Бебенина?

В 1997 году именно Олег стал первым журналистом, на котором опробовали прием, ставший впоследствии визитной карточкой нынешней власти. Его схватили в центре города и вывезли в лес сотрудники спецслужб. Там у него отобрали телефон и деньги, предупредив, чтобы он прекратил писать на политические темы.

Пристальное внимание к его работе со стороны властей не только не снижалось, но увеличивалось. На следующий же день после похорон, в эфире белорусского телевидения прошел фильм, в котором рассказывалось о деятельности сайта Хартии. Очевидно, что фильм готовился загодя, а не был создан за двое суток после смерти Олега.

Является ли совпадением, что демонстрация фильма совпала с трагедией?

Можно и дальше продолжать задавать вопросы – нынешние белорусские власти позаботились о том, чтобы их список бесконечно рос, но стоит ли?

За время, которое прошло после смерти Олега, на экранах телеканалов и в газетах не появилось ни одного сколь-нибудь внятного представителя правоохранительных органов, готового ответить на вопросы журналистов и представителей общественности. Вместо этого – набор шаблонных костноязыких реплик из уст людей, не имеющих к расследованию отношения.

Если заданные вопросы останутся без ответов следствия, а дело о смерти Олега Бебенина, как и десятки дел о репрессиях против оппозиционных деятелей, останется без досконального расследования, за нами останется право считать, что к этой смерти имеет отношение нынешняя белорусская власть.

Николай Халезин, kilgor-trautt