Павел Сапелко: Политзаключенные в одном шаге от новых приговоров
- 23.07.2012, 18:57
В арсенале тех, кому вверены судьбы осужденных, есть достаточно методов, чтобы превратить срок хоть в пожизненный.
К такому неутешительному выводу приходит юрист-правозащитник Павел Сапелко, анализируя содержание статьи 411 Уголовного кодекса Республики Беларусь – “Злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы”.
О конкретных примерах применения этой уголовной статьи Павел Сапелко узнает из писем заключенных, поступающих в Правозащитный центр “Вясна” в рамках мониторинга пенитенциарной системы:
- “Злостное неповиновение законным требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, либо иное противодействие администрации в осуществлении ее функций лицом, отбывающим наказание в исправительном учреждении, исполняющем наказание в виде лишения свободы, если это лицо за нарушение режима отбывания наказания подвергалось в течение года дисциплинарному взысканию в виде перевода в помещение камерного типа, специализированную палату, одиночную камеру или переводилось в тюрьму (злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы), - наказываются лишением свободы на срок до одного года.
Злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, совершенное лицом, осужденным за тяжкое или особо тяжкое преступление либо допустившим особо опасный рецидив, - наказывается лишением свободы на срок до двух лет”.
Таким образом сформулирована статья 411 УК РБ, аналогов которой нет даже в уголовном законе Российской Федерации, с которой Беларусь намеревается унифицировать законодательство и делит первые места по количеству заключенных на душу населения. Тем временем как уголовные кодексы государств, избравших демократический путь развития, предусматривают наказание лишь за действия, дезорганизующие работу исправительного учреждения, выразившиеся в терроризировании осужденных, нападении на представителя администрации исправительного учреждения, либо в создании организованной преступной группы с целью терроризирования осужденных или нападения на представителей администрации исправительного учреждения.
В Беларуси по статье 411 УК осуждаются, в основном, заключенные, которые не готовы в силу своих убеждений и чувства личного достоинства исполнять распоряжения администрации исправительного учреждения, направленные на унижение лишенного свободы и понижение его статуса. Многие из них не признали вины в совершении преступления и считают свое заключение незаконным. К их числу, например, себя относит 24-летний Дмитрий С.: “Был осужден в 2004 году к 5 годам 6 месяцам лишения свободы. Трижды был осужден по статье 411, в результате частичного сложения наказаний окончательно определено к отбытию 10 лет 7 месяцев”.
Раскрывая проблему, Павел Сапелко указывает на следующий немаловажный аспект: требуя неукоснительного соблюдения режима, администрации мест лишения свободы повсеместно не исполняют по тем или иным причинам свои обязанности по отношению к заключенным, а нередко и умышленно нарушают их права. “Суды не всегда учитывают, что в соответствии с законом совершение нового преступления является обстоятельством, отягчающим ответственность. В то же самое время по многим делам не принимаются во внимание негативное воздействие среды, неправильное поведение представителей администрации и другие обстоятельства, которые в совокупности нередко приводят к совершению осужденными новых правонарушений. Судебные заседания, как правило, проводятся в колониях, куда затруднен доступ граждан. Тем самым нарушается принцип гласности судопроизводства, а происходящие в этих учреждениях негативные явления остаются вне контроля общественности. Вскрывая конкретные факты злоупотреблений, бездействия администрации ИТУ, плохой организации труда и бытовой неустроенности осужденных, суды редко реагируют на это частными определениями в адрес руководителей вышестоящих органов внутренних дел, прокуроров и наблюдательных комиссий для принятия надлежащих мер”, - приводя данное замечание Пленума Верховного Суда СССР 1989 года, юрист отмечает, что положение в колониях с тех пор изменилось ненамного, а вот внимания к проблеме, похоже, поубавилось.
Верховный Суд Республики Беларусь данной проблемой, к сожалению, не занимался. А разобраться и разъяснить, какие именно действия заключенного криминализированы, по мнению юриста, стоило бы. И далее он объясняет, почему. Диспозиция статьи 411 УК такова, что допускает неопределенное толкование терминов. Если с дисциплинарной преюдицией все более или менее понятно, то неопределенная формулировка “иное противодействие администрации в осуществлении ее функций” оставляет возможности для любого рода произвольного расширительного толкования данной нормы. Термин “злостное неповиновение” также отсутствует в нормативных актах, определяющих права и обязанности заключенных. Все это оставляет простор для избирательного подхода администрации мест лишения свободы при принятии решения о привлечении к уголовной ответственности заключенного, формально подпадающего под действие статьи 411 УК. Поэтому законодателю следует уточнить, при каких обстоятельствах действия осужденных подпадают под уголовное преследование, а когда влекут лишь применение мер дисциплинарного характера. При этом Павел Сапелко приводит примеры, показывающие, к чему приводит отсутствие необходимых уточнений:
“Осужденный Владимир Незговоров по прибытии в ИК-1 за отказ от работ по благоустройству исправительного учреждения был водворен в помещение камерного типа. Во время прогулки контролер колонии предложил взять метлу и убрать прогулочный дворик. По утверждению Владимира Незговорова, дворик был идеально чист и убирать там было нечего. В ответ на указанный аргумент контролер пояснил, что убирать ничего, собственно, и не нужно, нужно просто взять метлу и походить с ней по дворику. По сути, за отказ выполнять эти абсурдные требования В.Незговоров по статье 411 УК был приговорен к одному году лишения свободы. Впоследствии по этой же статье он был приговорен еще к двум годам лишения свободы”.
“Дмитрий К., отбывая наказание, был осужден к двум годам лишения свободы по статье 411 УК. Впоследствии отказался выполнить требование начальника отряда об уборке помещения, разговаривал после отбоя, допускал иные мелкие нарушения; за каждое из этих нарушений нес дисциплинарную ответственность, а впоследствии был осужден еще на два года лишения свободы по статье 411 УК. Вместо назначенных судом трех с половиной лет лишения свободы отбыл семь”.
Обращаясь к Постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 21 июня 1985 года N 10 “О судебной практике по делам об уголовной ответственности за действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений”, юрист указывает на уместность изложенного в документе замечания: “Суды не должны допускать случаев осуждения … за действия, образующие состав злостного неповиновения администрации исправительно-трудового учреждения либо иного преступления, а также за малозначительные действия, которые лишь формально попадают под признаки преступления, а по существу представляют собой нарушение требований режима, наказуемое лишь в дисциплинарном порядке”.
Логичным продолжением печальной практики применения статьи 411 УК Павел Сапелко называет возбуждение уголовного дела в отношении политзаключенного Дмитрия Дашкевича. Молодежному лидеру оставалось менее полугода до освобождения, и привлечь его к ответственности по отработанной годами схеме подавления протестного поведения заключенных, очевидно, оказалось гораздо проще, чем устраивать ему еще одну провокацию после выхода. Да и суд, который пройдет, наверняка, в стенах колонии, проще сделать закрытым для общественного контроля.
В одном шаге от подобных проблем те политзаключенные, которые отбывают наказание в тюрьмах. Они уже прошли большую часть пути к вероятному новому приговору, заключает юрист.