Экономика Путина впала в ступор

• Сергей Гуриев, Project Syndicate
• 12.11.2020, 11:02

Эти провалы будут иметь далеко идущие последствия как для россиян, так и для всего мира.

За последние недели макроэкономические прогнозисты представили новые, более оптимистичные глобальные прогнозы на 2020 и 2021 годы. С учетом растущей второй волны инфицированных и смертей от COVID-19 в большей части мира, вероятно, скоро их сменят более мрачные прогнозы. Но для таких экономик, как Россия, которая находилась в состоянии стагнации задолго до пандемии, даже такие относительно оптимистичные текущие прогнозы не дают особых надежд.

Надо отметить, что 30 сентября Министерство экономики России опубликовало относительно оптимистичный официальный прогноз: согласно его базовому сценарию в 2020 году ВВП сократится на 3,9%, но в 2021–2023 годах он вырастет в среднем на 3,2% в год. До сих пор, у министерства был определенный опыт для излишнего оптимизма.

Счетная палата России – еще одно государственное учреждение, возглавляемое бывшим министром финансов Алексеем Кудриным – раскритиковала столь оптимистичный прогноз Министерства экономики. У Счетной палаты гораздо более мрачные перспективы: падение ВВП на 4,5% в 2020 году и среднегодовой рост всего на 2-2,2% в 2021-2023 годах. Это больше соответствует ожиданиям Международного валютного фонда о падении на 4,1% в 2020 году и 2,4% ежегодном росте в 2021–2023 годах (со снижением до 1,8% к 2025 году).

Причина расхождения этих прогнозов чисто политическая. Когда в мае 2018 года Президент Владимир Путин приступил к исполнению своего нынешнего президентского срока, он пообещал, что темпы роста ВВП будут выше, чем в среднем в мире, тем самым расширяя долю России в мировом экономическом пироге. Это не слишком амбициозная цель для страны со средним уровнем дохода. Но России не удалось этого достичь – и не только из-за кризиса COVID-19.

Задолго до начала пандемии, среди российских наблюдателей сформировался широкий консенсус, что без институциональных реформ годовые темпы роста ВВП останутся на уровне 1,5–2% – ниже, чем рост мировой экономики. Правительство Путина явно не желало и было не состоянии провести такие реформы. В результате, прогнозисты МВФ ясно дали понять, что доля России в мировой экономике – независимо от того, рассчитывается ли она в номинальном выражении или с поправкой на паритет покупательной способности (ППС) – в ближайшие годы будет продолжать сокращаться.

Это однозначно исключает другую широко разрекламированную экономическую цель Путина: стать одной из пяти крупнейших экономик мира. В номинальном выражении Россия остается 11-й по величине экономикой мира и в обозримом будущем вряд ли попадет в первую десятку. Таким образом, Путин стремился сделать Россию одной из пяти крупнейших экономик по ППС – метрике, обычно используемой для оценки уровня жизни, а не общего объема экономики.

Казалось бы, эта цель совершенно достижима: в 2019 году Россия заняла шестое место в мире по ППС. Не больше. Согласно последнему прогнозу МВФ, в ближайшие годы Россия будет продолжать отставать от Германии, которая в настоящее время занимает пятое место.

На данный момент, даже Путин не может утверждать, что у России есть шанс попасть в первую пятерку, и он отказался от этой цели в июле, возложив всю вину на кризис COVID-19. Безусловно, сегодня весь мир переживает один и тот же кризис, а это означает, что относительные цели не должны быть затронуты.

Путин также объявил, как крайний срок для достижения целей, поставленных в 2018 году, теперь перенесен с 2024 на 2030 год. Даже в этом случае, кризис COVID-19 служит плохим оправданием. В конце концов, это не означает, что Россия ввела строгие общенациональные меры по локдауну, на время пожертвовав экономическим ростом ради здоровья населения. Прошлой весной, Путин объявил шестинедельный «нерабочий отпуск». Но во время этой квази-изоляции государство предложило весьма ограниченную экономическую поддержку малому бизнесу и домашним хозяйствам. Приблизительно 1% от ВВП, меры России были на порядок ниже, чем в США и Европе.

В отличие от своих западных коллег, когда они столкнулись с локдаунами и приказом о том, чтобы оставаться дома, у россиян не было другого выбора, кроме как продолжить работу – факт, подтвержденный данными Google о мобильности. Затем Путин досрочно завершил частичный локдаун, чтобы провести голосование по внесению поправок в Российскую конституцию, отменяющих ограничения на срок президентских полномочий, тем самым обеспечив себе гарантии, что он никогда не покинет свой пост.

Мягкий и скупой подход Кремля к пандемии спас деньги российского государства. Несмотря на более низкие цены на нефть, Фонд национального благосостояния в России на черный день составляет 12% ВВП, это выше, чем в начале пандемии. Но какой ценой это было достигнуто? Мы не можем это четко определить, поскольку Россия занижает количество инфицированных, показатели смертности и задерживает предоставление отчетности. Тем не менее, рост смертности, в сравнении с прошлыми годами, свидетельствует об огромных цифрах.

Исходя из этого показателя, Алексей Ракша, бывший демограф Федеральной службы статистики, говорит, что официальные данные по смертности от COVID-19 занижены в три раза. При примерно 115000 новых случаев смерти в апреле-сентябре, в России уровень смертности от COVID-19 на душу населения может быть выше, чем в США или любой другой европейской стране. Учитывая относительную изоляцию России, в этом можно обвинить только политику.

Эти провалы будут иметь далеко идущие последствия как для россиян, так и для всего мира. Поскольку Путиновский режим не может заручиться общественной поддержкой, построенной на улучшении качества жизни, он будет вкладывать больше средств в цензуру, пропаганду и иностранный авантюризм. Кремль попытается убедить россиян в том, что, несмотря на его недостатки, Путин, безусловно, является для них лучшим вариантом – не в последнюю очередь для противостояния внешним врагам. Можно только надеяться, что квинтэссенция информационной автократии Путина исчезнет с растущим проникновением Интернета и недоверием к официальным СМИ, что намного усложнит продажу официальных нарративов.

Сергей Гуриев, Project Syndicate