Наш ответ диктатуре
- 26.11.2007, 12:58
На XIV Минском международном кинофестивале «Лicтапад» главный приз завоевала драма «Жизнь других» немецкого режиссера Флориана Хенкель фон Доннерсмарка.
Действие в фильме «Жизнь других» развивается за пять лет до падения Берлинской стены. И дело не в материальных приметах времени: портретах Эриха Хоннекера на стене, «трабантах» на улицах и пластинках в стиле «дойче шлягер». Дело в ощущении внутреннего страха, которым пропитан каждый кадр этого кино. Страха перед Системой и ее материальным воплощением – всесильной восточногерманской спецслужбой Штази, гибридом Гестапо и КГБ.
Капитан Штази Герд Визлер – образцовый винтик тоталитарной машины. По приказу партии он способен пытать врагов социализма и хладнокровно обучать методам пыток студентов школы госбезопасности. Личной жизни у него нет, нет никаких вкусовых или сердечных привязанностей. И даже внешность образцового разведчика -- встретишь в толпе, ни за что не запомнишь. Драматург Георг Драйман, наоборот, красавец-мужчина, «сливки» художественной элиты ГДР, драматург, обласканный властью. Но его гражданская жена, актриса, приглянулась министру культуры – выходцу из Штази. Поэтому Визлеру приказано найти на Драймана компромат. Визлер обустраивается на чердаке дома, где расположена квартира драматурга, и начинает «прослушку». И здесь винтик внезапно выпадает из «машины»…
Подобно герою «Разговора» Френсиса Форда Копполы специалист по прослушиванию начинает жить жизнью своих подопечных. Роль в фильме Доннерсмарка настоящий триумф Ульриха Мюэ и европейской актерской школы в целом. Герою Мюэ приходится даже труднее, чем Штирлицу: у того хотя бы было за плечами могучее государство. Скромный службист Герд Визлер сражается против системы в одиночку, и главная борьба происходит у него внутри. Визлер понимает, что ему грозит в результате разоблачения. Он знает, что если раскроет Драймана, ему гарантировано повышение по службе и, одновременно, гарантирована еще большая внутренняя пустота и одиночество. Мюэ играет все сомнения своего героя так, что мы их не видим, а чувствуем.
Герой Ульриха Мюэ преодолевает земное и побеждает в схватке с Системой, отказываясь от карьеры, денег и жизненного успеха в целом. Падение Берлинской Стены застает его скромным расклейщиком чужих конвертов в перлюстрационном почтовом отделении Штази. После объединения Германии его жизнь и вовсе идет по наклонной – он разносит почту. Он, в принципе, и не ждет какой-то награды. Но она приходит в виде посвящения на новом романе Драймана. И в этом моменте в фильме есть ощущение какой-то высшей справедливости, ради торжества которой и стоило затевать все эти съемки.
Культовый российский музыкальный критик Артемий Троицкий уверяет на страницах одного молодежного музыкального издания, что «Жизнь других» никогда не покажут в современной России. И «что он советует смотреть этот фильм дома, задернув шторы». Но фильм показали даже в современной Беларуси.
Весьма симптоматично, что главный приз ставшего в последние годы весьма официозным фестиваля «Лістапад» завоевал фильм, призванный вызвать у зрителя протест против общественного строя, где правят страх и диктатура. Напомним, главный приз фестиваля получает фильм, набравший наибольшее количество именно зрительских баллов.
Не менее симптоматично, что, в отличие от официальных результатов «выборов» политических, организаторы честно подсчитали голоса зрителей. Хоть никакие наблюдатели, ни независимые, ни тем более международные, не следили за ходом подсчета голосов.
