Сергей Доренко: «Когда обнимаешь Лукашенко, такое ощущение, что лося по спине бьешь»
- 11.08.2009, 18:11
Скандально известный российский пропагандист, который купил квартиру в одном из престижнейших районов Минска, дал интервью «Народной воле».
Про белорусские продукты и немолочные войны
— Ну как вы там? — сразу спросил Сергей Леонидович, услышав звонок из Беларуси. — Я слышал, что у вас потоп случился, дожди были сильные...
— А вас, видимо, в это время в Минске не было?
— Да, я был в Минске, кажется, 6 апреля — тогда возле моего дома цвели превосходные крокусы.
— А вы еще не продали свою квартиру в Троицком предместье?
— И не собираюсь пока. А с чего бы это я должен ее продавать?
— Ну, сейчас ведь у вас хорошая работа в Москве, ежедневные эфиры...
— Еще обязательно должна быть мечта. А моя мечта — это как раз Минск, Свислочь, кровяная колбаса...
— Да, вы очень часто говорили об этом в своих последних интервью для белорусской прессы: “Каждый раз, когда приезжаем в Беларусь, мы сначала заезжаем в магазин, накупаем кровяной колбасы, зельца, фаршированной щуки...” Кстати, как вам качество белорусских продуктов?
— В Москве выбор их самый скудный. У нас только “Савушкин Хуторок” есть в тех местах, где я делаю покупки.
— А в Минске где вы обычно затариваетесь провиантом?
— Самой собой, еду на рынок. Как он называется... На “Ж-ж-ж...”...
— Ждановичи?
— Да. Беру прямо из кузовов, из багажников белорусские продукты. С восторгом огромным...
— А на чьей стороне вы были, когда между Беларусью и Россией развязалась “молочная война”?
— Вы знаете, я старался не занимать сторону. Я же не должен мгновенно идти в партизаны. И мне кажется, что это война не молочная. Война, в общем, гораздо существеннее. Россия, поймите, концептуально не рассматривает Беларусь как самостоятельную территорию. Мы здесь, в России, в принципе воспринимаем мир иначе. И для нас мы граничим не с Беларусью, а с Германией. Между нами есть некие лимитрофы, проливы, которые заняты теми или иными странами. Мы не можем наделять их субъектностью — это такое устройство мозга. Между нами и Германией кто-то все время вертится, но это... как бы сказать... такое временное неудобство.
Про друзей-политиков
— Пару лет назад вы сказали, что у вас только двое друзей-политиков: Березовский и Явлинский...
— Все меняется. Теперь Григория Алексеевича я вижу раз в год. А Бориса Абрамовича — существенно реже. Так что если говорить о друзьях-политиках, то сейчас я уже ни одного не вспомню...
— А как насчет дружбы с Лукашенко?
— Я был у Лукашенко в гостях, когда мы выручали Павла Шеремета. Я был у него на даче...
— В Дроздах?
— Да, именно там. А вообще виделся с ним совсем тесно два раза: в 1994 году, когда он был еще кандидатом в президенты, а потом в Дроздах. Мы ели драники. Он задал мне вопрос, знаю ли я, что такое драники. Я объяснил, что на “драныках” вырос. Только я произношу это слово по-украински — через “ы”. Еще мы знаем “дзеруны”, “картаплянікі”. Все мы знаем...
Лукашенко произвел на меня впечатление человека со сверхподвижными интеллектом и психикой. Физически — сильнючий невероятно, лосяра... Мы с ним обнялись и хлопали друг друга по спине — ощущение, будто лося по спине бьешь...
Про облом, Белорусское телевидение и певцов режима
— А правда, что вам не так давно предлагали стать спичрайтером Лукашенко, но вы отказались? Этот слух пошел, когда вы квартиру в Минске купили.
— Нет, я умоляю... Мне было нужно укрывище. Я выбирал место, где мне было бы понятно, о чем говорят люди. Было важно, чтобы говорили по-русски, испански или португальски — это языки, на которых я говорю и думаю. Еще было важно, чтобы я при необходимости мог сказать: меня нет в Москве. Я могу, конечно, уехать на дачу, но мне скажут: “Так ты подъезжай”. А если я буду здесь, то уже не скажут. Потому что это час лёта.
Хотя, честно говоря, я немного лопухнулся. Ожидал, что это будет мегапроект по капиталовложениям. Когда покупал квартиру в Троицком предместье, я, хохоча, сказал риэлтерам: мы ее очень скоро скинем за миллион долларов. Но, понимаете, я же обломался из-за этого дурацкого кризиса. Но я все равно не жалею. Потому что квартира, Минск — это, знаете, ощущение бесконечно вкусной атмосферы. И люди здесь душевно нежные...
— Еще говорят, будто вам предлагали поднять уровень Белорусского телевидения...
— Никогда мне не предлагали никаких проектов на Белорусском телевидении. Вы меня поймите правильно: я не умею хвалить. И никогда не хвалил. Но могу ругать. Допустим, можно какой-то сектор вычеркнуть из моей ругани. К примеру, если вы, “Народная Воля”, даете мне работу, то я вас в эфире не метелю. Какое-то время...
В смысле позитива в Беларуси я ничего не создал бы. Мне все время нужно искоренять какие-то пороки. Поэтому я в качестве певца режима — любого режима — выступать не могу. И, собственно, моя поддержка Путина в 1999 году основывалась на том, что я требовал залить Чечню напалмом и сжечь. А моя нынешняя поддержка Медведева и Путина основывается на моем требовании десуверенизации Грузии. Причем я существенно жестче, чем русская власть. Десуверенизация и помощь братскому осетинскому народу в обретении независимости. Поэтому, понимаете, мне кажется, что здесь мы бы с белорусскими работодателями не сошлись, потому что у вас, по всей видимости, понадобились бы какие-то сладкие песни...
Про наших «губернаторов»
— В одном из своих интервью вы очень “несладко” отозвались о белорусских “губернаторах”...
— Я сказал, что если Путин хочет “взорвать” Лукашенко, то надо идти по губерам. И надо их растлевать. Потому что они жадно смотрят на дорогие часы на руках своих российских коллег, на их машины... Белорусские губеры — они все такие занюханные замухрышечки...
Могу рассказать одну очень смешную историю: одного моего друга, немецкого предпринимателя, отвел в сторону один из белорусских губернаторов и предложил ему покупать... сушеные грибы. По-нашему, это просто нереально, потому что любой русский губернатор орудует в параметрах сделок в районе 10 миллионов долларов — это минимум! На меньшее наш губернатор просто не повернет головы. Это был дикий случай: есть губер, который пытается приторговывать сухими грибами. И это ужасно смешно. Любой русский губер весит 100 миллионов (богатые, конечно, еще дороже). Поэтому я и сказал: если “взрывать” Лукашенко, то надо это делать через бояр.
— Интересно: со стороны белорусских “бояр” была какая-то реакция на ваши слова?
— Да ну, о чем вы! Это же тварь бессловесная, они не могут обижаться...
— В Беларусь довольно часто привозят десант российских журналистов. Им показывают, как мы хорошо живем. Вас в подобные туры не звали?
— Нет, чего-то не зовут. Хотя в мае предлагали где-то выступить... Но я дико занятой человек и немножечко уже остановившийся в беге. Я не принимаю участия в крысиных гонках. А в мероприятиях, где надо бежать и жрать землю по любому поводу, вообще никогда не принимал участия. Я беру какие-то долгие проекты. Никакой проект меньше, чем на год, меня не интересует вообще. И когда мне говорят, что надо выступить на конференции... Я начинаю придумывать причины, почему не могу... Да и смешно думать, что я способен составить часть какой-то делегации...
Про киллерство и смертную казнь
— Когда-то вас называли телекиллером. Сейчас такой вид развлечений, как политическое киллерство, вас не привлекает?
— Я не интересуюсь у проигравших мнением обо мне. Потому что эти люди хотели привести к власти Лужкова и Примакова. В том числе и благодаря мне Лужков не стал госдеятелем на том уровне, на который рассчитывал. Я считаю это не киллерством, а защитой своей страны. Я защищаю мою Россию. Делаю это сейчас — ежедневно в эфире и собираюсь делать так дальше. Я борюсь за мою личную Россию.
— В одном из своих эфиров вы сказали, что выступаете против смертной казни. Как думаете, почему сразу после принятия резолюции ПАСЕ Лукашенко не ввел в Беларуси мораторий на смертную казнь? Нам бы уже осенью вернули статус спецприглашенного в ПАСЕ...
— Он может беречь эту карту — она же козырная. Зачем ему размениваться? Он потом в пакете ее может разыграть. И если бы я ему советовал, то предложил бы создать обмен пакета на пакет. Значит, у него еще что-то есть в том пакете. И это нормально...
Про девушек, гормоны и ремонт
— Вы собирались сделать “небольшой ремонтец” в минской квартире...
— Еще не сделал. Ну так, чуть-чуть что-то в порядок привел. Мне надо выдрать все эти панели, чтобы было, как я люблю: белые стены без обоев, без ничего. Но пока никак не доходят у меня руки до этого. К тому же надо следить за тем, как все делают, гавкать время от времени, а это обременительно, требует времени и личного присутствия.
— В ближайшее время в Минск собираетесь?
— Жена все время просится. Но я думаю, что раньше октября не попаду.
— Сергей Леонидович, в одном из своих интервью вы сказали, что Минск “предполагает умиротворение и не располагает к тестостероновому выбросу”. Выходит, белорусские девушки вас не заводят?
— Я же каждый раз с женой к вам приезжаю. Я уже говорил, что Беларусь — это Шамбала славянская. И девочки здесь очень красивые и деликатно яркие. Понимаете, я просто очень женатый человек, отец троих детей... Мне нельзя думать про все это...