Людмила Мирзаянова: Мы, родители, сами как в тюрьме
- 27.03.2011, 17:55
Многим сложно понять, что чувствует мать, когда ее ребенок — примерный во всех отношениях парень — попадает в тюрьму.
Кандидат психологических наук, известный ученый и педагог Людмила Мирзаянова даже в страшном сне не могла представить, что когда-нибудь ей придется ездить в СИЗО почти как на работу, пишет «Народная воля».
Досье «Народной Воли»
Студент 3-го курса Белорусского государственного экономического университета Федор Мирзаянов — 38-й обвиняемый по уголовному делу о массовых беспорядках.
Обвинение ему было предъявлено 1 февраля.
Как сообщает сайт незарегистрированного правозащитного центра “Весна”, Федора на 26 января вызвали в КГБ в качестве свидетеля по делу о массовых беспорядках, однако 25 января утром к нему домой приехали сотрудники МВД, которые доставили его на допрос в следственное управление по улице Саперов в Минске. По результатам допроса Федор был взят под стражу на 3 суток и помещен в изолятор временного содержания на ул.Окрестина в качестве подозреваемого в совершении преступления по статье “Массовые беспорядки”. 1 февраля ему было предъявлено обвинение, ему грозит от 3 до 15 лет лишения свободы
Федор Мирзаянов за участие в акции протеста 19 декабря в Минске отбывал административный арест сроком 15 суток в Жодино. Молодой человек не является членом партий или демократических молодежных организаций.
Отец Федора Рим Мубарякович Мирзаянов — талантливый инженер по автоматизации в нефтегазовой отрасли, сейчас стажируется в Голландии. Мама Федора — Людмила Мирзаянова — известный ученый, кандидат психологических наук, доцент, отличник народного образования Беларуси, неоднократно награжденная за вклад в развитие одаренной молодежи и развитие высшего образования в стране (в том числе премиями Фонда Президента). При ее непосредственном участии создавалась научно-методическая база нынешнего Барановичского государственного университета.
Сердце матери
— Я живу сейчас только новостями, — рассказывает Людмила Федоровна. — Слежу за подробностями судов над участниками акции 19 декабря. Наука и творчество ушли в сторону. Каждое утро начинаю с просмотра независимых интернет-сайтов, читаю прессу, встречаюсь с однокурсниками Федора. Должна была поехать в Голландию к мужу, но как только узнала, что сына перевели в очень плохую переполненную камеру на Володарского, сдала билет. Пусть я не вижу его, но мы рядом...
В сознании каждая вторая мысль о Федоре... Вчера вот лекарства ему передала, в том числе от стресса. За время заключения у него были проблемы с желудком, ухудшилось зрение, в последние дни появились боли в спине. Меня очень удручает, что в СИЗО нельзя передавать молочные продукты, вареное мясо ни в каком виде. Я раньше как-то не задумывалась, почему люди из тюрем выходят больными, а теперь понимаю... Если есть какие-то погрешности с желудком, кишечником, то в условиях заключения они только усугубятся. Они же там прямо в камере и стирают, и сушат, и курят... Камера, в которой до недавнего времени находился Федор, была переполнена. У него, как и у многих других, не было своего места для сна...
В 30 разрешенных килограммов передачи на месяц входит и вес вещей. Передашь куртку с капюшоном — пять килограммов как не бывало!
За это время у меня сформировался новый круг общения: я познакомилась с мамами политзаключенных. Мы созваниваемся, делимся проблемами, вместе ездим в женский монастырь.
Общение — это взаимообогащение. Правда, когда общаются мамы находящихся в СИЗО ребят, происходит обмен такой печальной информацией, что вместо одного повода для переживаний появляется много...
А на Володарского я уже езжу как на работу...
Федор Мирзаянов с родителями. Январь 2011 г.
Зубы на ладошке
— Политикой Федор никогда не занимался, — говорит Людмила Федоровна. — В 11-м классе, как и все, стал членом БРСМ. Но активной деятельности по этой линии не было. В школе он возглавил команду по интеллектуальной игре, состязался в способности мыслить креативно с аналогичными командами из других школ и гимназий, был серьезно вовлечен в олимпиадное движение.
В вузе он тоже политикой не занимался. Хотя читал газеты, журналы, следил за событиями, происходящими в мире.
В ходе президентской кампании не был членом каких-то команд, не входил в штабы. 19 декабря он проголосовал и отправился в “Макдональдс”. Вышел оттуда как раз тогда, когда мимо шла толпа людей на площадь Независимости. Пошел и Федор. Для него это было первое участие в подобной акции и первое живое слово кандидатов в президенты. Но за это он может получить от 3 до 15 лет...
Когда загоняли участников площади в автозаки, он не стал сопротивляться. Рассказывал, что получил удар по спине, что в автозаке продержали около шести часов. Было холодно, он простудился. Рассказывал, что ему было страшно: видел парня с выбитыми зубами, которые тот держал в ладошке и все просил, чтобы ему оказали помощь...
Через суды прогнали очень быстро. Федор рассказывал, что по протоколу у него был свидетель-милиционер, но он не явился в суд. Федор не признал свою вину. Сказал, что ничего не ломал, ни с кем не дрался, а на площадь он имел право прийти. Ему дали 15 суток. Мы с мужем беседовали с судьей. Она сказала, что запомнила нашего сына, вспомнила, как он спрашивал о милиционере-свидетеле, как твердо заявил, что ни в чем не виноват...
Как только он оказался в Жодино, у него поднялась температура, которая держалась несколько дней. Врач к нему пришел только на четвертый день. Он, кстати, написал жалобу прокурору на решение суда. Из прокуратуры прислали ответ, что жалобу не рассматривали, т.к. он не заплатил пошлину. А как он ее мог заплатить, если переписка была запрещена?..
Дерзкий смех
— Я верю, что сын ни в чем не виноват, — абсолютно спокойно, но в то же время уверенно говорит Людмила Мирзаянова. — Мы с Федором беседовали о том, что случилось. И я, кстати, рассказывала об этом главному следователю, который ведет дело о массовых беспорядках.
Когда началась вторая волна арестов, мы с мужем предлагали сыну уехать. Мы сказали ему: “Тебя ждут вузы в Южно-Сахалинске, Уфе, Москве. Выбирай любой”. Он твердо ответил: никуда не уеду, я ни в чем не виноват.
В январе он сдал четыре зачета и три экзамена. Последний экзамен должен был сдавать 25 января. Но в этот день рано утром сотрудники правоохранительных органов пришли к дому Федора, потребовали открыть дверь. Он не впустил их. Позвонил дяде, дождался, пока тот приедет, и только тогда открыл дверь. Его арестовали...
Три дня Федора держали на Окрестина. Ему сразу предложили: “Дай признательные показания, и мы тебя отпустим”. В своем первом письме из СИЗО Федор написал, что от него требовали назвать организации, к которым принадлежит, и суммы денег, которые получал. Федор говорил правду: денег не получал, ни в какой организации не состоит. Для нас вопрос о деньгах вообще смешной: у нас обеспеченная семья, сын никогда ни в чем не нуждался. Однако о деньгах его постоянно спрашивали во время допросов. Во время одного из них он просто не выдержал и засмеялся. Это была защитная реакция, сын просто устал от бредовых обвинений. Но следователи расценили его поведение как дерзкое...
Мы предпринимали все возможное, чтобы ему изменили меру пресечения. Хотели внести залог. Нам предложили возместить ущерб в размере 27 миллионов белорусских рублей, при этом не гарантировали изменение меры пресечения. Мы были готовы заплатить любую сумму. Я попросила адвоката уведомить об этом Федора. Сын сказал: “Ни за что! Я ничего не делал противозаконного, я не бил, не ломал, не жег! За что вы собираетесь платить деньги?!” И мы не стали этого делать...
За это время он написал близким около 60 писем. Он пишет каждый день. И в каждом письме подчеркивает, что не понимает, в чем его обвиняют.
Пытка без слез
— Для нас вся эта ситуация просто пытка, — тихо говорит Людмила Федоровна. — Я окаменела. Работать не могу. И плакать не могу. Хотя за это время плакала дважды. Первый раз, когда из письма узнала, как ему тяжело в камере. Он написал: “Единственный час, когда я свободно дышу, — это время прогулки”. А второй раз, когда ко мне после ареста Федора пришли его одногруппники. Они вошли с веткой белых хризантем, первым вошел парень, с которым Федя дружил с детства. И я просто не смогла сдержать слез...
Штрихи к портрету
— Все это время я как будто книгу пишу о Федоре, — признается моя собеседница. — Вспоминаю какие-то факты из его жизни, вдруг очень важными становятся какие-то мелочи...
...Когда Феде было девять месяцев, моя мама пыталась его научить делать “сороку-воровку”. Для нее это как тест на интеллект. А он ни в какую! “Мама, я не люблю, когда мне что-то навязывают...”, — прокомментировал сын ситуацию, повзрослев. Независимым он и шел по жизни.
...Его любимый город — Несвиж, там живет моя мама. Она впервые привела Федора в православную церковь. Младшим школьником он мог проводить там по несколько часов, ему там было комфортно. Его вторая бабушка (по-татарски “ненейка”) живет в Уфе. Она мусульманка, читает Коран на арабском языке.
...Он с детства отстаивал свои права. Как-то в Несвиже Федор с ребятами играл в футбол (было ему тогда лет 8). Мяч попал на клумбу, и соседка его забрала. Детишки сутки потерпели, а затем Федор принес книгу о правах детей, которая была у нас дома. Ребята внимательно изучили положения и решили написать жалобу. Бумагу отнесли женщине, которая забрала мяч... “От горшка три вершка, а ведут борьбу за свои права”, — возмутилась та, но мяч отдала.
...Во дворе бабушкиного дома в Несвиже Федор с друзьями соорудил столик и скамейку, за которым играли в шашки, нарды, шахматы. Он по натуре созидатель, а не разрушитель.
...В шестом классе Федор поехал в Италию, стал участником кинофестиваля детских фильмов. Я переживала: все же первая далекая поездка, но мне сказали, что оттуда ребята приезжают другими, осознав свою успешность и компетентность. И он на самом деле приехал другой. Его вера в себя только укрепилась!
...Становление его характера шло во многом под влиянием книги. Он еще в школе в пятом классе по двум книгам о Великой Отечественной войне сопоставил данные о производстве стали, электроэнергии, угля в Германии и Советском Союзе и пришел к выводу, что мы с такой экономикой не могли выиграть войну. И спросил у отца: “Как же мы победили?” Муж ему объяснил: есть вещи посильнее экономики, это дух народа... На Федора это произвело впечатление. Несмотря на то что Федор страдает с рождения мигренью и тяжело переносит большие нагрузки, у него большая сила воли. Вы даже не представляете!
...Федор считает, что не обладает математическими способностями, но благодаря своим преподавателям и собственным усилиям поступил на факультет менеджмента БГЭУ по специальности “экономическая кибернетика”, имея по итогам тестирования самый высокий балл (340).
Я все время думала, что его вот-вот освободят и он снова вольется в учебный процесс. Он и сам уверен в том, что его отпустят на свободу. Какой когнитивный диссонанс может быть у Федора, когда в суд приведут 30 спецназовцев, готовых свидетельствовать против него, как это было во время суда над Никитой Лиховидом!..
...В 11-м классе Федор стал крестным отцом дочери своего старшего брата. В церкви на церемонии он был серьезным и торжественным. Он очень трогательно заботится о своей племяннице. Она прислала ему в СИЗО письмо с рисунком и фразой: “Федор, тебе 21 год, ты живешь в 21-м веке, ты будешь счастлив!”
...Федор не любит дискотеки. В свободное время предпочитает чтение и интеллектуальные игры с одногруппниками.
Тюремные университеты
Мера пресечения Федору Мирзаянову продлена до 25 мая.
— Я не знаю, зачем его держат в заключении? Кому это нужно? Какая польза от этого обществу? — недоумевает Людмила Федоровна. — Иногда мне хочется задать эти вопросы бывшему и нынешнему министрам образования Александру Радькову и Сергею Маскевичу. Знают ли они, что в тюрьмы из-за политики по надуманным предлогам заключены достойные студенты белорусских вузов? Камеры переполнены, в них холод, плохое освещение, тяжелая атмосфера (увы, не все могу назвать — очень опасаюсь за жизнь и здоровье сына) — условия, которые просто убивают человека морально и физически...
Я понимаю, что почти ничего не могу сделать для сына там... Он там, в этой страшной камере... Да и мы, родители, сами в этой ситуации, как в камере...