Быть людьми

• Наталья Радина
• 13.02.2012, 2:58

Самое страшное, что на 18-м году диктатуры политзаключенные превратились для нас в инфоповод или предмет торговли, но перестали быть живыми людьми.

Удивительно, но только Дмитрий Дашкевич, вот уже более года находящийся в нечеловеческих условиях тюрьмы, сам подвергающийся пыткам, смог найти в себе нравственные силы, чтобы абсолютно точно понять, что случилось с Андреем Санниковым.

«Подписав прошение о помиловании, Санников сделал единственно правильный и возможный поступок в той ситуации, в которой он находится. При всем моем уважении к Уссу и другим мужественным людям, которые пострадали от преследования за «выборы»- 2010, они не испытали и 1/10 части того насилия, физического и морального издевательства, которые испытал Андрей Олегович. Вдобавок ко всему этому существует реальная угроза жизни и здоровью его семьи. При таких обстоятельствах любой был бы обязан всеми мыслимыми средствами защищать своих родных.

И если бы ко мне пришел кто-то и прямо или намеками угрожал любимым людям - я бы подписал все, что угодно, в том числе, и про ведро с крысами, и про вагон с арматурой. В Беларуси нет политика, который прошел бы через то, через что прошел Санников, и соответственно нет ни одного человека, который имел бы хотя бы минимальное право его осуждать», - написал из Глубокской колонии Дмитрий Дашкевич.

Да, в первые дни после пресс-конференции Ирины Халип большинство людей поддержали Санникова. Но нашлось несколько дураков или максималистов (по диагнозу психиатра Щигельского), у которых, несмотря на свой тюремный опыт, не хватило даже фантазии представить, каким издевательствам подвергаются их товарищи. А независимые СМИ, радостно потирая руки, стали дарить им информационные площадки, организовывать онлайн-конференции, чтобы те смогли поупражняться в пустом и неуместном морализаторстве. И вот сегодня мы видим заголовки «Дашкевич оправдывает Санникова».

Оправдывает перед кем? Перед теми, из-за кого Санников, Бондаренко, Беляцкий, Дашкевич, Статкевич и Лобов продолжают сидеть в тюрьмах? Перед нами — сидящими сегодня за компьютером в своих теплых квартирах и офисах и читающими эти строки, попивая кофе?

Да, нам трудно представить себя на месте человека, которого семь раз перебрасывали из одной тюрьмы в другую, под лай собак и щелканье прикладов вооруженной охраны, который больше года живет в скотских условиях, подвергаясь физическим и психологическим пыткам, которого вначале избивали в СИЗО КГБ, затем травили в «пресс-хатах» ходящие под администрацией зэки, а затем больше трех месяцев держали в камере-одиночке, когда он не мог получить ни весточки от семьи и не знал, живы ли его близкие. А потом к нему приходят люди в штатском и очень убедительно объясняют, что жизнь его жены и сына в их руках. И в это легко поверить, потому что именно так и есть — жена сама осуждена и каждый день в дом, где она одна с маленьким сыном, приходят те самые люди в штатском.

Я не знаю, что это: чёрствость, короткая память, усталость от 18 лет стагнации или нездоровый цинизм. Но прошло несколько недель, и мы читаем глубокомысленные заявления политологов, «анализирующих» очередные пустопорожние обещания, какие-то предчувствия и смутные ощущения очередного европереговорщика, который, поговорив с какой-то «шестеркой» из МИДа, сделал вывод, что вот-вот власти кого-то отпустят. И, конечно же, читаем мы, «это будет Санников и Бондаренко, потому что они написали прошение о помиловании». И ни слова — под каким давлением, из-за каких издевательств и ценой какого страшного выбора.

И мы не бьем в колокола, хотя и Дмитрий Дашкевич, и Николай Статкевич подтвердили: даже им, испытавшим страшное, к счастью, не пришлось пройти через то, через что прошел Санников. И нас почему-то не сильно беспокоит, почему Санников по-прежнему не может звонить из колонии, почему от него нет писем и он по-прежнему не может рассказать адвокату, что с ним на самом деле происходит.

Вместо этого мы устраиваем дискуссии: а стоило ли Санникову писать прошение? Почему бы всем этим людям не организовать дискуссию на тему: почему в современной Беларуси человека пытают в тюрьме и угрожают здоровью и жизни его жены и сына? Мне кажется, это более правильная постановка вопроса. Но нам же не нужна такая дискуссия, мы к этому уже привыкли. Нам нужны громкие заголовки и «жареные» факты.

Поэтому мы читаем, что для введения международных санкций в отношении Беларуси нет оснований. Некие люди и непонятные структуры вдруг решают, что вправе распоряжаться судьбами политзаключённых, и пытаются их продавать Западу в обмен на поблажки для преступников, захвативших власть и попирающих законы человеческие и Божьи. А на тех, кто их пытается приструнить и не дать повторить те самые ошибки, которые и привели к долгим годам диктатуры, — можно подать в суд. Предлагаю сразу — в лукашенковский: уж он-то точно вынесет решение в вашу пользу.

Я очень хочу, чтобы все политзаключённые как можно скорее вышли на свободу, чтобы Гуннар Виганд с его предчувствиями не оказался очередным болгарским министром иностранных дел, успокаивающим Запад, что «вот-вот» Лукашенко сжалится и всех отпустит. Но важно понять: пока мы ждем, недоговариваем, дискутируем, морализаторствуем, торгуемся, отказываемся от действенных санкций, политзаключенные продолжают гнить в тюрьмах.

Нельзя привыкать к тому кошмару, в который превратилась наша жизнь. Живя с чудовищами, мы сами легко и незаметно можем в них превратиться. А наша задача — не только выжить и выстоять любой ценой, но и остаться людьми. Не только журналистами, политиками и политологами, но — людьми.

Наталья Радина, редактор сайта charter97.org