Олег Сидорчик: «Хочу, чтобы на Площадь в Минске вышел миллион»
- 26.05.2014, 16:36
Почему актер Олег Сидорчик ушел с «теплого места» в Театре армии в Свободный театр и оказался в изгнании?
Недавно документальный фильм о Белорусском Свободном театре «Опасные действия с участием нестабильных элементов в Беларуси» был удостоен II премии в международной категории на Шестой ночи документальных фильмов, организованной The Turkish Radio and Television Corporation (TRT) в Стамбуле. Ранее лента получила награду в номинации «Лучший фильм» на фестивале One World Film в Брюсселе и вторую награду Golden Butterfly в правозащитной программе документальных фильмов A Matter of ACT на фестивале Movies That Matter Festival в Гааге.
Корреспондент charter97.org встретился с актером Свободного театра Олегом Сидорчиком, который стал одним из героев фильма и принял участие в его премьере в Варшаве.
— В фильме рассказывается о периоде вашей жизни, когда вы вынуждены были покинуть Беларусь. Причиной стала не только деятельность в Свободном театре, но и события на Площади в 2010 году. Если бы вы могли изменить события того дня, что бы вы изменили?
— Если бы была возможность все это отмотать назад, мне бы хотелось, чтобы — раз! — и Андрей Олегович Санников победил. Хотя он бы победил, если бы не фальсификации… Но я бы, наверное, не этого бы даже «заказал», а я бы хотел, чтобы тогда вечером на Площадь вышли не 50 тысяч человек, а хотя бы полмиллиона. А лучше — полтора. Вот этого бы я хотел. Чтобы в сознании у жителей современной Беларуси произошел переворот.
— Ваши друзья рассказывали, что ареста 19 декабря 2010 года удалось избежать чудом. Вы не могли бы рассказать об этом подробнее?
— Я собирался там быть долго: сутки, двое, сколько нужно. Утеплился хорошо, в рюкзаке горячий чай в термосе… Ну и кто в теме, тот помнит, что там была первая цепь милиции молодых омоновцев. Она ушла, возникла некая эйфория, а потом пошла вторая цепь на «зачистку». Она действовала уже брутально и грубо. Получилось, что шла эта цепь на меня — идут, бьют дубинками по щитам, психическая атака, стена. И народ ломанулся — их загоняли в такой «карман», в правый угол, откуда уже никуда нельзя было выбраться…
У меня была первая реакция: бежать. Но потом что-то меня «торкнуло», я думаю: да что это такое? Все бегаем и бегаем! Я ж ничего не делаю противозаконного! Остановился. До цепи ментов оставалось какое-то расстояние. Я расслабился, стою лицом к ним и жду, чем же это закончится. Единственное, что я просчитал — это то, что за спиной рюкзак, и что если меня ударят — надо падать не на спину, чтобы не разбить термос. И вот, я расслабился, ушел в какой-то полный релакс, сказал себе, что приму ситуацию, как она есть. И эта цепь как шла, так сквозь меня и прошла: как воздух, как запах проходит! Обошли меня и пошли! Обернулся и оказалось, что я уже в «тылу врага», меня никто не тронул вообще, а дальше месилово идет такое, людей мочат просто по-страшному! По головам дубинками — страх...
Спецназовцы — ну пацаны же совсем! Им так мозг обрабатывают, и они, как дрессированные даже не собаки - роботы! Если ты не бежишь — они на тебя не реагируют. Ты не входишь в модель ситуации.
Я это, кстати, говорил накануне: если пойдет силовая зачистка — нужно всем сесть на землю. Когда конница идет, а воины ложатся — конь не топчет человека. Может, и эти тоже как-то так запрограммированы?… Они как электрические приборы. Им надо неадекватную ситуацию создать, и все - сбивается алгоритм.
— Вам было тяжело покидать Беларусь?
— Я бы не сказал, что это случилось внезапно. Сначала мы выехали на гастроли на 17 дней с тем, чтобы вернуться. Потом понимаем, что ситуация не из лучших. Нам помогают наши американские друзья, продлевают наше пребывание на территории США, еще тянем ситуацию. Все время думалось, что вот-вот это закончится. Ну, вот, долбанула ему моча в голову, устроил он это «кровавое воскресенье» — и кажется, что потом пойдет откат. Думаешь, сейчас начнут выпускать наших ребят, политзаключенных. И все казалось, что вот-вот, вот-вот…
Все это тянулось долго, часть наших ребят, которые вели не такую активную деятельность в политике, на свой страх и риск вернулись в Беларусь. Слава богу, обошлось без посадок. Но Николай Халезин и Наталья Коляда получили из достоверных источников информацию, что некоторым из нас лучше не ехать домой. Слава Богу, британские власти пошли нам навстречу, помогли оформить документы, чтобы мы могли свободно перемещаться по миру, и мы продолжали свою деятельность.
Олег Сидорчик и Кевин Спейси
— И каково теперь в чужой стране? Востребован ли белорусский актер за границей?
— Хреново. Как актеру мне вообще почти не живется. Тут разница в финансовых возможностях. Когда мы были в Беларуси — был один ценник, одна затратная статья, а в Британии это в разы дороже: аренда помещения для создания спектакля, скажем. Актер — это не профессия, а диагноз, воздух, которым он живет. Все эти финансовые и бытовые неурядицы, отсутствие языка — это все фигня, если есть нормальная полноценная творческая работа.
В самой Британии, где я на данный момент живу, белорусско- или русскоговорящий актер вообще не востребован. Культурный пласт на русском языке мало развит, хотя там много эмигрантов разных поколений. Если взять, скажем, радио — там этого нет, в отличие от США. В Британии есть только что-то самопальное в интернете.
В Лондон ездит много музыкантов, актеров, театров именно с гастролями, потому что там можно наездами заработать неплохие деньги, хватает русскоязычной публики. Но профессионального нет ни одного театра, только какие-то любительские.
— А теоретически не думали себя связать с англоязычным театром?
— Теоретически — да. Практически — я не настолько хорошо владею английским. Могу быть только монтировщиком. У них свой язык - эсперанто с элементами матерного.
— Раньше вы играли в Драматическом театре белорусской армии. Когда и как произошел тот момент, когда вы ясно поняли, что пора уходить в Свободный театр?
— Я поработал два года у Алексея Дударева. Кстати, хорошую зарплату там платили. Этот театр подчинялся даже не Министерству культуры, а Министерству обороны. То есть театр питается на те деньги, которые налогоплательщики отдают на оборону.
Любопытная деталь: зарплаты были в два раза больше, чем в других театрах, но всегда выдавались в совершенно новых, шуршащих, никем не тронутых купюрах. Казалось, что где-нибудь в полку стоит их личный станок, и они там шлепают зарплату своим актерам. В 2005 году началась история со Свободным театром. Я успешно это совмещал. Даже ездил на гастроли за границу, в том числе и в Россию.
— То есть конфликта никакого не было?
— Абсолютно. В Театре белорусской армии масса свободного времени, «бабки» капают. Солдат опять же можно всегда набить в зал, чтобы смотрели. Амбициозных творческих проектов там не стояло, никто не рвал жилы и душу. Ну а в Свободном театре денег же совсем не зарабатывается, даже прокат спектаклей — бесплатное посещение зрителями.
Но в 2006 году началась предвыборная кампания. С Театром белорусской армии мы ездили по воинским частям. Я читал солдатикам «Жди меня». Помню, как мы приезжаем в часть в Уручье, я выхожу на тридцатой минуте и смотрю, а солдатики все спят. И я так негромко, убаюкивающе, чтобы не разбудить, читаю: «Свиданий наших каждое мгновенье…».
Так вот, начинается эта предвыборная компания, и вот Дударев говорит: мы растяжку повесим «Голосуй за Лукашенко!». Мы с ним до этого много общались, были в давних очень хороших отношениях. И тут я ему говорю: «Я не понимаю, при чем тут это вообще?». Он говорит: «Это твоя работа». Я говорю: «Нет, моя работа — это концерты, пьесы. А вот эти вот предвыборные лозунги… Если я выйду на своей двадцатой минуте на сцену и увижу тут какую-то атрибутику или услышу, как кто-то говорит «голосуйте за Лукашенко», я накрою своим голосом любой зал и выскажу свое отношение».
В тот день ничего не было, никаких лозунгов. Я еще пару раз съездил на эти концерты, но, если были предвыборные растяжки, на сцену не выходил. Потом меня просто перестали приглашать. Дальше — больше.
Ближе к лету у меня со Свободным театром намечались небольшие гастроли в Россию, и мне нужно было несколько дней за свой счет. Но директор Светлана Дмитриевна сказала: «Нет, Олег, не пущу!». В общем, началась какая-то фигня. Свободный театр стал приобретать популярность и меня стали «зажимать» в Театре белорусской армии. Так мы и разошлись.
— Вы сыграли подполковника в фильме «Жыве Беларусь!». Критики говорят, что в картине немало преувеличений. Вы с этим согласны?
— Нет. Во-первых, это не документалистика, а игровой фильм. Взаимоотношения в нашей армии — еще жестче! Есть более страшные вещи. Люди, которые критикуют, просто с этим не сталкивались. Дай бог, чтобы побольше людей так говорило...
Посмотрите, что в Украине творилось во время Майдана. Кто бы мог подумать, что такое случится, что брат пойдет на брата.
— Кстати об Украине. Нельзя не спросить у вас, что вы думаете о событиях в этой стране.
— Кошмарно то, что Путин учудил, куда это все повернулось. Очень больно и обидно за русских людей. У меня нет к русским какого-то там негативного отношения: богатейшая культура… Но это просто лоботомия, как в фильме у Юрия Хащеватского. Власть имущие просто обрабатывают этих людей, несчастных, бедных. Они — жертвы.
У меня на фоне этого пошли конфликты, потому что оказываешься с людьми по разные стороны баррикад. Живя в Лондоне у русскоговорящих хозяев, я понял, что у нас совершенно противоположные точки зрения на этот вопрос. Путин для них — бог и царь, Россию с колен поднял. Но, слава богу, они люди культурные, образованные, и мы поняли, что если мы будем продолжать, то ничем хорошим это не закончится.
Вспоминаю, что у меня было в голове, когда я в 22 года служил в армии под Москвой, и вздрагиваю. Хотя у меня были уже четкие понятия, «ху из ху» и так далее. Уже месяца через два-три армейской дисциплины и политинформации я одергивал себя: нельзя верить, что нас окружают американские ракеты и сплошные враги…
— Чемпионат по хоккею в Минске сегодня несколько разделил общество: на тех, кто болеет и тех, кто игнорирует его из-за политзаключенных в тюрьмах и диктатуры. Ваш выбор каков?
— Жалко, что сидят люди ни за что, превентивные эти аресты… Подрывают им здоровье, расстраивают матерей, жен, детей. А чемпионат? В нормальной стране — это замечательно. Но в данной ситуации… Ну, перенесите вы этот чемпионат!
Мне кажется, это все упирается в деньги. Но если надо тебе «бабло», так поставь жесткие условия Луке - до чемпионата, чтобы ни одного политзаключенного. Почему было не воспользоваться чемпионатом, чтобы хоть как-то повернуть ситуацию?
— Вернемся к фильму о Свободном театре. Он был недавно показан в Варшаве и 15 мая получил вторую премию в международной категории на 6-й ночи документальных фильмов, организованной The Turkish Radio and Television Corporation (TRT) в Стамбуле. Вам самому он понравился как зрителю? Советуете посмотреть?
— Мне было тяжело его объективно воспринимать. Мы все являемся участниками этого фильма. Съемочная группа за нами ездила в течение двух с половиной лет — и в Беларуси снимала, и в Нью-Йорке, и в Лондоне, и в Чикаго. Это наша жизнь, наша история. Поэтому этот фильм не вводил меня в оторопь, не делал никаких открытий — это все уже «мое». Я смотрел на это с точки зрения профессионализма съемок и монтажа.
Первые эмоциональные ощущения от фильма были даже не от самого фильма, а от реакции на него других людей. Когда я посмотрел его в Лондоне, после сеанса зрители бросились ко мне с вопросами. Они мало знают о Беларуси, а сейчас вообще вектор сместился на Украину… Но подходят! У кого-то там бабушки-дедушки, кто-то когда-то имел отношение к Беларуси, а кто-то не имел отношения, но их «торкнула» эта наша история. И это хорошо!
Второй раз я посмотрел этот фильм уже в Варшаве и понял, что он еще и с точки зрения кинематографа сильный. Это очень хороший продукт. Я смотрел «Сталкера» Тарковского не менее 20 раз, «Мастера и Маргариту» читал не менее шести раз, и вот этот фильм тоже подобного рода «колодец».
Хотелось бы, чтобы как можно больше людей увидело это кино. Даже не обязательно белорусы, а обычные европейцы и жители Европы. Вот как сейчас с Украиной на уровне простого пользователя? Мы видим пиво «Оболонь» в Варшаве — значит, всем надо поддерживать украинского производителя. Но вот белорусского производителя в данный момент поддерживать не надо. То есть если человек «подключается» к ситуации, может, он «снизу» может повлиять?
Я хотел бы, чтобы этот фильм увидело как можно больше зарубежных друзей. И даже недругов, которые потом бы стали друзьями!
Справка charter97.org. Олег Сидорчик — актер запрещенного в Беларуси Свободного театра, исполнитель главной роли в спектакле «Король Лир» в постановке Владимира Щербаня и в драматургической адаптации Николая Халезина. Спектакль произвел фурор на шестинедельном фестивале шекспировских пьес «Globe to Globe» и впервые игрался на белорусском языке. Еще одна из самых значительных ролей Сидорчика - роль похищенного в Беларуси бизнесмена и общественного деятеля Анатолия Красовского в спектакле «Постигая любовь». Работал в Театре белорусской армии и в минском ТЮЗе. Занимается дубляжом кинокартин на белорусский язык. В частности, голосом Олега говорит доктор Форман из сериала «Доктор Хаус».