«Белорусская Американка или выборы при диктатуре»

• Андрей Санников
• 12.08.2015, 10:06

Откровенная и честная книга Андрея Санникова о президентской кампании 2010 года, Площади и сути режима Лукашенко.

Книга «Белорусская Американка или выборы при диктатуре» написана в 2014 году и в настоящее время готовится к изданию. С согласия автора сайт charter97.org начинает публиковать отрывки из книги.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я родился и вырос в Минске. В самом центре города. За месяц до моего рождения в доме, где я рос, открылся кинотеатр «Центральный», что подтверждает принадлежность дома к самому центру города. В самом конце двора, за забором, видна тыльная часть здания в мавританском стиле. Это бывшая хоральная синагога Минска, в которой сегодня расположен Русский театр им.Горького.

Дом под номером 13 стоит на том же месте, где и стоял, но со времени моего появления несколько раз менял адрес, по политическим причинам. Вначале это был проспект Сталина, потом Ленина, затем Франциска Скарыны, а сейчас — Независимости. Зато роддом, в котором я появился на свет, так и остался на улице Володарского.

Прямо напротив роддома находится самая старая тюрьма Минска, «Володарка», прозванная так по названию улицы. Раньше тюрьму называли Пищаловским замком, по имени заказавшего ее помещика Рудольфа Пищалло. Узниками замка были повстанцы 1831 и 1863 годов, писатели Винцент Дунин-Марцинкевич и Якуб Колас, начальник польского государства Йозеф Пилсудский и создатель и вдохновитель ЧК-КГБ Феликс Дзержинский, Дракула из Беларуси.

Средняя школа номер 42, знаменитая «гвардейская непромокаемая», тоже находится по прежнему адресу, на улице Комсомольской, всего в квартале от моего дома. Весь этот квартал занимает здание КГБ и МВД. Здание примечательно тем, что на его фасаде в советские времена вывешивали огромные портреты членов Политбюро ЦК КПСС, а за самим фасадом надежно скрыта от посторонних глаз самая мрачная белорусская тюрьма — «Американка».

Десять лет я ходил в школу мимо колонного входа в КГБ, а выпускной вечер у моего выпуска проходил в клубе имени Дзержинского, который находится в том же квартале, прямо напротив школы. Гуляли до утра и рассвет встретили в аэропорту, до которого из центра города тогда всего-то был час ходу.

За пару кварталов от моего дома находится Октябрьская площадь, которая раньше называлась Центральной. На ней в советские времена принимали парады, устраивали народные гуляния. На ней когда-то возвышался громадный памятник Сталину, взорванный ночью 1961 года.

За квартал от дома в противоположную сторону находится площадь Независимости, ранее площадь Ленина. На ней расположен Дом правительства, одно из немногих уцелевших во время войны зданий, памятник конструктивизма. В центре правительственного ансамбля, до войны самого большого здания в Беларуси, стоит каменный Ленин на трибуне.

В этом районе я вырос, хорошо его знаю, но несколько лет назад мне пришлось узнать его заново, познакомиться с его скрытой от посторонних глаз жизнью.

В 2010 году в Беларуси прошли президентские «выборы», в которых я принимал участие в качестве кандидата. Основные события, связанные с теми «выборами», как раз и происходили в центре Минска, на площадях и в тюрьмах моего района. Об этом — в моей книге.

1. Дом №13, к/т "Центральный"
2. Роддом №1
3. Школа №42
4. Здание МВД/КГБ
5. Тюрьма Американка
6. Тюрьма Володарка
7. Октябрьская площадь (бывшая Центральная)
8. Дом Правительства
9. Площадь Независимости
10. Русский театр (бывшая синагога)

НАЧАЛО

Публичный старт получился неожиданным. Решение баллотироваться в президенты Беларуси я принял в конце 2009 года, но с объявлением не спешил. В начале марта меня пригласили на запись ток-шоу «Форум» на независимом белорусском телеканале «Белсат». Запись проходила в Вильнюсе, и мы с женой решили поехать всей семьей на машине. К нам присоединился Змитер Бондаренко. Уже несколько месяцев нас с Ирой не трогали во время пересечения границы, не устраивали издевательских проверок, не искали запрещенных «носителей информации», и мы решили, что можно взять с собой в поездку Даньку.

На границе нас остановили. Когда такое происходит, есть несколько вариантов действий пограничников, инструктируемых КГБ по телефону или непосредственно на месте. Самым мягким был досмотр, задержка где-то на час, требование заполнить декларацию, которую по закону предъявлять не нужно, если не везешь чего-нибудь запрещенного. На этот раз пограничникам поступил приказ действовать пожестче. Таможенники досмотрели машину, перерыли все вещи, куда-то исчезли, а нас из машины не выпускали. Продержали более трех часов. Конфисковали ноутбук. Не давали даже сводить в туалет трехлетнего Даньку. Это было его первое столкновение с уродами от власти.

Информация о том, что я собираюсь идти на выборы уже появлялась в прессе и обсуждалась в оппозиционных кругах. Вот спецслужбы и решили загодя припугнуть. В конце концов нас отпустили, уже к вечеру, но без ноутбука. Поселившись в гостинице, мы провели небольшой военный совет и решили, что пора объявлять о решении баллотироваться, иначе власти подумают, что запугали. Так и получилось, что я объявил об этом на записи передачи.

На мое решение заметно повлияло одно немаловажное обстоятельство: мы «помирились» с Шушкевичем, первым главой независимой Беларуси. Я в общем-то и не ссорился с ним и не мог понять, почему его отношение ко мне вдруг стало резко отрицательным. Потом он объяснил, что поверил сплетням одного подонка. Лет десять мы не общались и даже не здоровались. Меня это мучило. Я не только уважал Станислава Станиславовича, но и был благодарен ему за четкую позицию по выводу ядерного оружия с территории Беларуси. Мне это здорово помогало в работе в МИДе. Конечно же, Шушкевич в мире известен прежде всего тем, что вместе с Ельциным и Кравчуком подписал в Вискулях соглашение о денонсации Договора о создании СССР. За это он получил от народа почетное звание «беловежский зубр». Сейчас, на фоне войны в Украине, очень ясно понимаешь, что в 1991 году удалось избежать кровопролития, гражданской войны и разрухи. Советский Союз скончался мирно, и в этом огромная заслуга Шушкевича, который был хозяином исторической встречи президентов в Беловежской пуще.

Как-то мы вместе встречались с Лехом Валенсой в Гданьске, и Шушкевич сказал ему.

- Лех, ты мой герой. То, что ты сделал, просто невероятно.

- Нет, Стась, - ответил Валенса, - если бы ты не распустил Советский Союз, танки обязательно вернулись бы. Так что, настоящий герой — это ты.

В 2009 году мы наконец возобновили наши отношения, и Станислав Станиславович поддержал мою кандидатуру.

Но до этого была очень своевременная инициатива Шушкевича собрать всех политических лидеров для обсуждения ситуации в Беларуси. Состоялось несколько таких встреч в деревне, в гостеприимном домике, по всем законам конспирации. Обсуждались различные форматы участия в президентской кампании. В общем, вначале по существу никаких новых идей не предлагалось: все те же «праймериз», все тот же «единый кандидат» от оппозиции. Тем не менее, для меня эти встречи были очень полезными. Я искал на них ответы на два вопроса: есть ли кандидат, которого можно будет поддержать во время будущей кампании; кто может быть союзником нашей команды на период этой кампании. На первый вопрос, к сожалению, ответ был отрицательным. Мы уже обжигались и в 2001, и в 2006 с кандидатами. Ответ на второй вопрос тоже был неутешительным, поскольку слишком разные цели прослеживались у разных групп, и не было желания обсуждать победный сценарий.

Зато организованный Шушкевичем мозговой штурм, по-моему, окончательно убедил Станислава Станиславовича поддержать мою кандидатуру.

Еще один человек оказал влияние на мой выбор. Человек-легенда, неуловимый «курьер из Варшавы» во время второй мировой войны, «враг №1» коммунистической Польши, создатель и первый директор польской службы «Радио Свобода/Свободная Европа», советник четырех президентов США Ян Новак-Езераньски. Знакомством с ним я обязан создателю и первому руководителю Союза поляков Беларуси Тадеушу Гавину. С Тадеушем мы познакомились еще во времена создания Хартии'97 и до сих пор сохраняем дружеские и уважительные отношения. Человек честный и человек чести Тадеуш много сделал и для польского меньшинства в Беларуси, и для белорусской демократии.

Именно он в 2003 году пригласил Яна Новака-Езераньского в Гродно и попросил меня приехать для встреч с ним. Мы поехали вместе с Змитром Бондаренко и Олегом Бебениным и сразу же попали под обаяние «дедушки», как мы его между собой называли. Ему уже было 90 лет, он вынужден был через каждые полтора часа общения делать перерывы на отдых, но при этом залихватски опрокинул за ужином пару рюмок брестской «Березовой» водки, которая ему очень понравилась.

Ян Новак после поездки в Гродно опубликовал в «Газете Выборчей» статью, которая называлась «Разбудить Беларусь», о необходимости поддержки белорусских демократических сил и о том, что такая поддержка соответствует государственным интересам Польши. Я потом по его просьбе несколько раз приезжал к нему в Варшаву и один, и с коллегами, и мы продолжали обсуждать ситуацию в Беларуси, размышляли, как можно добиться демократических перемен, что Запад должен для этого делать. Это были не теоретические рассуждения. Ян Новак зимой 2004 года поехал в Вашингтон, провел встречи в официальных кругах и с неправительственными организациями именно по ситуации в Беларуси. Вернувшись из Вашингтона, он попросил меня приехать в Варшаву к нему домой и сказал: «Я свою часть сделал, убедил в важности Беларуси, дело за вами. Я верю вам и верю в вас. Я увидел в Беларуси лидеров, способных руководить страной, провести реформы. Вам надо ехать, все необходимые контакты и рекомендации я дам».

Я поехал весной 2004 года и убедился и в авторитете Яна Новака-Езераньского, и в его влиянии. Он действительно сумел расшевелить американский истеблишмент, возобновить интерес к Беларуси, а его имя открывало двери высоких кабинетов. Помогали в организации встреч американские друзья Яна Новака еще со времен польской «Солидарности», они даже предоставили мне офис для работы и встреч. «Дедушка» просил меня сообщать ему, если какая-нибудь из запланированных встреч будет срываться. Пару раз такая ситуация действительно возникала, но тут же быстро разрешалась после звонка или факса Яна Новака. Высокие собеседники на таких встречах обычно говорили: «Я не могу не выполнить просьбу Яна».

В той поездке на встрече со Збигневом Бжезинским я вручил ему необычный подарок. Его же книгу «Большая шахматная доска» в переводе на русский язык да еще и с моей подписью. Профессор Бжезинский посмотрел на меня недоуменно, когда я протянул ему эту книгу, даже как-то тревожно, но после моих пояснений, по-моему, растрогался. Дело в том, что этот классический геополитический труд мы зачитывали вслух с Змитром Бондаренко и Леней Малаховым, спорили и обсуждали, сидя в тюрьме на ул.Окрестина в марте 2003 года за организацию демонстрации протеста. Мы втроем и расписались на «Большой шахматной доске», которую я подарил Бжезинскому.

Поездка Яна Новака зимой в 90-летнем возрасте в Вашингтон не прошла для него бесследно. Он заболел воспалением легких, от которого так и не смог полностью оправиться. Ян Новак-Езераньский умер в Варшаве 20 января 2005 года. Он до последних своих дней занимался Беларусью.

Как-то другой легендарный поляк Бронислав Геремек сказал историческую фразу: «У поляков есть моральный долг перед белорусами. Они нуждаются в нашей помощи, чтобы стать свободными». Ян Новак-Езераньски для меня стал примером понимания поляками этого долга.

Знакомство с Яном Новаком, его вера в демократическую Беларусь, его симпатия к людям, с которыми он встречался и его сказанные в Вашингтоне слова о том, что в Беларуси есть европейские лидеры, стали серьезным аргументом в пользу моего решения баллотироваться в президенты Беларуси.

Благословил меня на участие в выборах и Михаил Афанасьевич Маринич, пожалуй, самый опытный политик в Беларуси. Он был мэром Минска, депутатом парламента, министром, послом в Чехии, Латвии, по совместительству - в других странах. Мы с ним очень хорошо ладили, когда я работал в МИДе, а Михаил Афанасьевич был министром внешнеэкономических связей.

В 2001 году Маринич сам выдвигался кандидатом в президенты. Лукашенко, известный своей злопамятностью, неповиновения прощать не собирался. В 2004 году Маринича арестовали и обвинили в краже у его же организации «Деловая Беларусь» техники, принадлежавшей посольству США. Посольство представило документы, опровергающие это идиотское обвинение, но Маринича это не спасло. Его осудили на пять лет колонии. На суде, кстати, свидетелем обвинения выступал белорусский сотрудник американского посольства. В Беларуси и такое возможно.

Когда Михаила Афанасьевича арестовали, мы начали кампанию за признание Маринича узником совести и немедленное его освобождение. Кампанию мы проводили вместе с сыновьями Маринича, Игорем и Павлом, сблизились с ними.

Маринич отсидел два года из пяти, перенес в тюрьме инсульт, чуть жив остался. Спас его, кстати, еще один политзаключенный, освобождения которого мы добивались, Александр Васильев, Сан Саныч. (Позднее он тоже примет активное участие в моей кампании). Он обратил внимание на то, что Маринич не появляется на территории «карантина». Сан Саныч поднял шум, передал на волю тревожную информацию, и только тогда администрация колонии была вынуждена оказать Мариничу помощь. Выжил он чудом. После случившегося инсульта его просто оставили умирать в бараке, без лекарств и без медицинской помощи. Очевидно, что это был приказ, причем пришедший с самого верха, а не от администрации колонии.

На свободу он вышел с подорванным здоровьем, но с решимостью продолжать добиваться перемен в Беларуси. С ним было легко обсуждать и искать возможности совместных действий. Включился в мою президентскую кампанию и его сын Павел, энергичный, коммуникабельный, где-то авантюрный — то, что для кампании и нужно. Паше тоже пришлось скрываться от ареста после 19 декабря 2010 года, а затем бежать из Беларуси в Литву. Оказавшись в безопасности, Паша не смог отказать себе в удовольствии позвонить по телефону, заботливо оставленному гэбешниками его маме. Убедившись, что на другом конце трубки сотрудник КГБ, Паша высказал ему все, что он думает о нем, его хозяевах, Лукашенко и т. д. Естественно, в непечатных выражениях. В Вильнюсе Паша Маринич очень помог восстановить работу сайта Хартия97.

Поддержка таких политических «тяжеловесов», как Станислав Шушкевич и Михаил Маринич, сыграла важную роль в дальнейшем формировании команды. Костяк у нас был, думаю, лучший в Беларуси. С такой командой можно побеждать в любой стране мира, где есть выборы.

ОЛЕГ

- Ключевой фигурой команды был основатель сайта charter97.org Олег Бебенин. Его трагическая гибель в сентябре 2010 года, на самом старте кампании, безусловно, была крайне жестокой попыткой властей остановить наше участие в выборах. Мне было очень тяжело принять решение продолжить кампанию. Все абстрактные разговоры с друзьями о том, что каждый сам выбирает для себя степень риска, натолкнулись на реальную смерть близкого человека, молодого парня. Это ведь могло продолжиться. С другой стороны, прекращение борьбы в нашей ситуации могло быть еще более опасным: подлая власть стремится идти до конца в расправе с противниками. Мы обсуждали, что делать, и решили продолжить кампанию, в том числе в память об Олеге. Те, кто не захотел рисковать, ушли. Таких было немного.

Олег был универсалом, мог заниматься всем, и занимался всем, причем одинаково эффективно. Журналист, основатель сайта Хартия'97, он становился тем специалистом, который требовался в данный момент. Занимался транспортом и звукоусилительной аппаратурой, печатной продукцией и переездами из офиса в офис. Он не мог добровольно уйти из жизни. Олег очень любил своего младшего сына Степана. Мы с ним еще больше сблизились на этой почве. Олег был младше меня на двадцать лет с гаком, а Степан старше моего младшего сына Даньки на год. И Олегу, по-моему, доставляло удовольствие разговаривать со мной о наших сыновьях, немного приподнявшись надо мной, как более опытный отец. Мы говорили о наших детях почти каждый день, начиная с утра.

Я до сих пор пользуюсь аккаунтами в социальных сетях, которые заводил и первое время вел Олег. Я, честно говоря, до сих пор не воспринимаю мысль о том, что его нет, хотя я и видел его тело холодным вечером 3 сентября 2010 года и провожал его в последний путь.

О том, что Олег обнаружен повешенным на даче, мне сообщил его брат Саша. С утра 3 сентября в офис позвонила Катя, жена Олега, сообщила, что он не ночевал дома, что она волнуется, не случилось ли чего. На работе Олега не было. Я был дома, мы договорились с Олегом встретиться во второй половине дня. Начался перезвон по всем возможным телефонам. Предыдущим вечером Олег собирался с друзьями на премьеру американского фильма. Он был киноманом и не пропускал ни одной премьеры. Позже по его телефонным звонкам и смс-кам восстановят, что он подтверждал друзьям, что будет в кинотеатре.

Вновь позвонила Катя и сообщила, что не нашла ключей от дачи. Она попросила своих подруг подъехать посмотреть, не там ли Олег. Туда же поехал и Саша, брат Олега. Саша позвонил днем, сообщил страшную новость. Змитер Бондаренко, Александр Отрощенков, Федор Павлюченко и я выехали на дачу к Олегу.

Приехали, стали ждать милицию. Было очень холодно. Ожидание продлилось несколько часов. Здесь уже появляются первые вопросы. Районное отделение находилось не так далеко. Почему милиция не приехала сразу же после сообщения об обнаружении трупа человека? Одно из объяснений — согласовывали свои действия с начальством.

Вместе с милицией мы приняли участие в осмотре места трагедии. Странностей было много. Поражала какая-то неестественная чистота во всех комнатах. Только в камине было немножко золы, может, от одного полена, или каких-то бумаг. Явно недостаточно, чтобы прогреть просторный дом. Никаких следов недавнего нахождения в доме человека, кроме висящего в дверном проеме тела Олега. Даже не висящего, а почти стоящего на коленях. Лодыжка правой ноги неестественно вывернута, будто сломана. В комнате демонстративно у стены аккуратно выставлены две пустые бутылки из-под «Белорусского бальзама», бормотухи, которую не пьют даже алкаши.

Милиция, два человека, были заметно напряжены. Когда мы обращали их внимание на какие-то важные, на наш взгляд, детали, они неизменно пытались убедить нас в обратном. У Олега на костяшках пальцев левой руки были ссадины, которые могли свидетельствовать о сопротивлении. Олег выглядел так, будто смерть наступила недавно, никакого трупного окоченения, других признаков того, что прошло много времени, а после вскрытия сообщили, что все произошло 2 сентября, т. е. за день до обнаружения тела.

Было много деталей, которые не укладывались в версию о самоубийстве. Тем не менее, только эту версию рассматривали официальные органы. Стали вызывать на допросы друзей Олега. И тут обнаружилось, что следствие старается протолкнуть версию о том, что Олег покончил с собой из-за каких-то темных денежных дел. В интернет стали «сливать» информацию о том, что он, якобы присвоил крупную сумму денег. Потом даже подкидывали информацию о том, что это я с ним расправился. Один из следователей настойчиво расспрашивал меня о последней встрече с Олегом, за день до его исчезновения. Он показывал мне листы с распечатками моего местонахождения. Я таким образом узнал, что вычислить координаты человека с мобильным телефоном очень легко. По так называемым сотам это определяется с точностью до нескольких метров. Особенно следователя интересовал вопрос, почему мы то находились в помещении, то выходили на улицу. Пришлось ему объяснить, что выходили, чтобы избежать прослушки со стороны их коллег их спецслужб, и для этого же вынимали из телефонов аккумуляторы.

Поняв, что гибель Олега продолжают использовать для оказания на нас давления, мы стали требовать независимого международного расследования. Этого же требовали и журналисты. Неожиданно о том, что смерть Олега — не самоубийство, стал говорить и Лукашенко.

Так писали об этом СМИ:

До сегодняшнего дня белорусская прокуратура заявляла, что это самоубийство, а 4 ноября в интервью польским журналистам Александр Лукашенко заявил, что уверен, что дело о смерти белорусского журналиста Олега Бебенина носит криминальный характер.

«Я считаю, что то, что это преступление криминальное, выяснится, и кто-то там будет очень плохо выглядеть, те, кто сегодня бросает тень на власть. Как говорят, на воре и шапка горит. Я виноват в том, что это произошло в моей стране», — цитирует Лукашенко БелаПАН.

По словам Лукашенко, любое происшествие в Беларуси связывают с политикой. «Как с этим Бебениным. Послушайте, я его не знал вообще, что за оппозиционный журналист, — заявил Лукашенко. — Оказывается, что на «Хартии» в интернете он там что-то писал. Бог с вами. В этом интернете столько всего пишут, столько плохого в отношении государства...».

Лукашенко также затронул тему исчезновения в Беларуси известных людей. «Что касается исчезнувших в нашей стране, то я самый заинтересованный. Я задумываюсь, почему именно этих людей выкрали. Например, Дмитрий Завадский работал моим оператором, хороший парень. Какой же он политик, какой он мне соперник? Что вот я, как меня обвиняли: а это Лукашенко или знает, или давал команду. А этот парень в чем виноват? Или Гена Карпенко, который умер в больнице, причем здесь Лукашенко? Хотите проверить — пожалуйста, приезжайте, проверяйте».

Стало понятно, что будут пытаться сфабриковать дело против нас, поскольку наша президентская кампания уже была заметна по всей стране. Власти решили пригласить экспертов ОБСЕ, якобы откликаясь на требования общественности. Нас это насторожило, и то, что диктатор усомнился в версии самоубийства, и что неожиданно быстро решился вопрос с международной экспертизой. Памятно было привлечение под эгидой ОБСЕ немецкого «эксперта» д-ра Мартина Финке к оценке «дела о терроризме» против Николая Автуховича, предпринимателя, который отстаивал свои права и вскрывал факты коррупции, и которого за это бросили в тюрьму. Д-р Финке, покопавшись в бумажках, ничтоже сумняшеся заключил, что дело возбуждено обоснованно, а дело затем рассыпалось.

Я пытался организовать приезд в качестве эксперта финского специалиста Хелены Ранта, моей хорошей знакомой, женщины отважной, к тому же правозащитницы. Хелена Ранта знаменита тем, что она возглавляла группы экспертов, работавших в бывшей Югославии и подтвердивших факты геноцида. Я писал и звонил ей. Дозвонился, связь была ужасной, я понял только, что она находится в Непале и вернется нескоро. Позднее я узнал, что в Непале она разыскивала места захоронения 5 студентов, арестованных, а затем пропавших в 2003 году. Хелене удалось найти все пять захоронений, но нам помочь она не смогла.

Подозреваю, что, как и в случае с Автуховичем, в деле Олега не обошлось без посредничества кого-то из дипломатов и договоренностей с властями, что «эксперты» обеспечат соответствующие результаты.

Так и случилось. Памятуя о скандале с немецким экспертом, двое скандинавских специалистов приехали инкогнито и своих имен не раскрывали. Они изучили предложенные им бумаги, поговорили с родственниками, с друзьями, и подтвердили версию самоубийства. Я с ними не смог встретиться, хотя встреча была запланирована. По непонятным и странным причинам в тот день был отложен рейс из Праги, на котором я возвращался в Минск. Погода стояла летная, о технических проблемах ничего не сообщали, но прилетел я в то время, когда эксперты вылетали восвояси.

Змитер Бондаренко с этими специалистами встречался и оценил их «деятельность»:

- На основании той информации, с которой я ознакомился из заключения экспертов ОБСЕ, могу отметить две вещи. Эксперты подтвердили, что они не проводили собственного расследования, и не могли его проводить, а только лишь ознакомились с бумагами, которые им предоставили лукашенковские прокуратура и милиция. И единственное утверждение, которое им удалось сделать: смерть Олега Бебенина наступила от удушения. Мы, друзья и коллеги Олега, изначально говорили о том, что Олег не повесился, а был повешен и о том, что власти еще до проведения судмедэкспертизы объявили в средствах массовой информации, что Олег Бебенин покончил жизнь самоубийством. Другие версии белорусской милицией и прокуратурой изначально не рассматривались и не расследовались.

Создается впечатление, что приехавшие эксперты стали игрушкой в политических играх белорусского режима и тех западных политиков, которые пытаются спасти последнюю диктатуру Европы. На основании тех фактов, которые подтвердили приезжавшие на три дня эксперты, убежденно говорить о самоубийстве совершенно нельзя. Слово «эксперт ОБСЕ» скоро станет в Беларуси нарицательным, так как приезжающие в страну люди не берут во внимание то, что Беларусь является тоталитарным государством и делать заключение только лишь на основании бумаг, представленных силовыми структурами режима, невозможно.

Предыдущий эксперт ОБСЕ, приехавший в Беларусь из Германии, и делавший заключение по делу политзаключенного Николая Автуховича, также попал впросак, когда на основании документов следствия подтвердил версию, что предприниматель является террористом. Но всем известно, что дело Автуховича развалилось даже в лукашенковском суде. После смены власти в Беларуси будет проведено настоящее расследование смерти журналиста Олега Бебенина, также как и по другим громким делам в Беларуси.

В «Американке», тюрьме КГБ, куда мы попали после выборов, история с расследованием гибели Олега получила неожиданное продолжение. Змитру Бондаренко, Наталье Радиной, моей жене и мне гэбешники фактически подтвердили, что Олега убили. Об этом нам говорили и начальник СИЗО КГБ полковник Орлов, и начальник следственного, а затем «контрреволюционного» управления КГБ, который за «заслуги» в 2012 году был назначен министром внутренних дел, Шуневич. Правда, они пытались внушить нам, что это дело рук каких-то «пришлых», а КГБ мол к этому отношения не имеет.

Олега не стало. В запале президентской кампании мы больше думали о том, как заполнить те бреши, серьезные такие дыры, которые надо было затыкать после его гибели. Сегодня все чаще вспоминается, каким он был. Понимаешь, что его до сих пор не хватает. Вспоминаешь, что Олег готов был многим жертвовать ради общего дела. Иногда даже очень ценными по любым меркам вещами. Однажды для создания временного союза перед какой-то акцией, которую мы готовили, Олег пожертвовал одному несговорчивому политику целый альбом с довольно ценными марками, которые он когда-то с любовью собирал. Политик оценил щедрость подарка и к коалиции присоединился. Это не о меркантильности политика, а о благородстве Олега.

У него была замечательная черта: интересоваться тем, что важно и интересно его друзьям. И через какое-то время эти интересы становились его собственными. Я искренне радовался, когда в его систему ценностей совершенно естественно и искренне вошли фильмы и музыка, которые повлияли на меня, хотя мы были из разных поколений.

Не стало Олега. Он бы тоже, несомненно, отсидел с нами и в «Американке», и в колонии, и снова стал бы таким необходимым сгустком энергии и источником оптимизма...

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «ДАМСКИЙ «CТАЛИН»

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «ИСТЕРИЧНЫЙ ВЕРТУХАЙ»

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «ВЗРЫВ В МЕТРО»

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «Я ОСТАЮСЬ КАНДИДАТОМ В ПРЕЗИДЕНТЫ»

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «НЕЛЬЗЯ ОБУМНЯТЬ ДИКТАТОРОВ»

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «ТОЛЬКО СМЕНА ВЛАСТИ МОЖЕТ ВЫВЕСТИ БЕЛАРУСЬ ИЗ КРИЗИСА»

ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЧАСТЬ «ПЛОЩАДЬ»